Джон Варли - Демон

— А знаешь, Джин, кто его туда посадил? — спросила Габи.

— Да Гея.

— И что ты об этом думаешь?

— Да блядство. — Он снова фыркнул и покачал головой. — Думал, значит, там всякое. И мне, значит, всякое надумывал.

Габи заговорила с Сирокко так, словно Джин их слышать не мог. Впрочем, он, наверное, и правда не мог.

— Этот южный диалект тоже часть Генного подарка. Помнишь аналогию с фильмом, про которую я тебе рассказывала? Гея хотела сделать из него характерно" го актера. Фигляра, этакого мужлана... не знаю. Короче, народный юмор.

— Очень смешно, — вскипел Конел.

— Да, смех один, — согласилась Габи. — У Геи веселье всегда вроде рака прямой кишки.

— Глаз мне, сука, выколола, — сказал Джин и фыркнул. — Тут думал я, значит, крепко. Чуть плешь себе не проел, все думал. А дрянь, значит, взяла да и выскочила. Болело как сволочь. Хотел даже суку назад сунуть. — Он снова фыркнул. — А она, значит, назад отрастает. Отрастает, хоть тресни. Раз руку себе отпилил, чтоб, значит, не думать. Хрен там — тоже отросла. — Тут Джин явно задумался. — Больно, если думать, — заключил он.

— Так ты, Джин, что-то надумал? — спросила Габи. Старик скосил на нее глаз.

— Как пить дать, — сказал он наконец. — Чего-то такое, значит, провернуть надо. Надо кому-то... надо мозги ей на хрен вышибить, вот чего! — Он с вызовом на всех посмотрел.

— А что, Джин, может, и получится, — сказала Габи.

— Не дурачь ты старину Джина, Габи. — Он, похоже, смутился, затем фыркнул, пожал плечами и посмотрел на Габи так, как смотрит собака на своего хозяина, когда не там, где надо, кучу сделает.

— А ты, Габи, всамделишная? Хотел это, значит, тебя поискать. Хотел сказать это... ну, значит, жаль мне... — Старик еще больше смутился. — ... что тебя убил.

— Все в прошлом, Джин, — отозвалась Габи.

В первый раз прозвучал неподдельный смех Джина.

— Все в прошлом. Вот любо-дорого. Знаешь, я чего скажу... — Он слепо оглядел темноту. Затем, с огромным трудом, восстановил свою зыбкую связь с настоящим.

— Пожалуй, ты сможешь кое-что сделать, — сказала Габи. — С Геей.

— С Геей?

— Но будет опасно. Честно тебе скажу. Ты можешь погибнуть.

Джин неотрывно на нее смотрел. Сирокко сомневалась, что он хоть что-то понял. А потом заметила, как из единственного глаза текут стариковские слезы.

— Значит... я что, смогу больше не думать?

Габи перенесла их в залу Океана посредством той же головокружительной телепортации, которой она воспользовалась в предыдущем сне. Когда Сирокко сориентировалась, то огляделась и вдруг почувствовала, что уже здесь была.

Хотя она здесь никогда не бывала. Просто все здесь казалось так похоже на залу Диониса. Единственное серьезное отличие составляла большая зеленоватая труба, что уходила от того места, где прежде был мозг Океана, во тьму над головой. Почти у самого пола труба разделялась на две части, одна из которых шла на восток, а другая — на запад. Сирокко попыталась сообразить, что это ей напоминает, и наконец поняла. Старые многоквартирные здания со свисающими с потолков голыми лампочками — и с удлинителями, чтобы подключать сразу и тостер и телевизор.

Глубокий ров давно высох. И очень давно здесь не было ничего живого. Сирокко повернулась к Габи:

— Что случилось?

— Всего мы, наверное, так и не узнаем. Частично это по-прежнему в мозгу у Геи. Частично уже утрачено. Как она и сказала, все случилось тысячу лет назад. Но мозги никогда не существовали раздельно. Думаю, Океан просто... умер. А Гея не смогла с этим смириться. Нельзя вести человеческие аналогии дальше той точки, где они перестают действовать, но иначе мне никак не объяснить. Гея как бы почувствовала, что ее предали. Она отказалась поверить в нечто, на ее взгляд, столь фантастическое, как смерть Океана. Тогда-то разум Геи в самом прямом смысле и раскололся. Она отрастила сюда этот нерв — вон то ответвление идет к мозгу Гипериона, а другое к Мнемосине — и она... стала Океаном. Причем эта ее часть принялась играть роль негодяя. Какая-то физическая борьба действительно происходила, хотя наверняка не столь драматическая, как Гея тебе рассказывала. В любом случае Гея всегда разговаривала сама с собой. И когда ты обращаешься к любому из региональных мозгов, на самом деле ты всегда обращаешься к фрагменту личности Геи. Ее разум раскалывался все больше и больше. Она... я по-прежнему не могу всего тебе сказать, но она ввела... некую систему, которая поддерживала общее функционирование. Та пятнадцатиметровая женщина, с которой ты собираешься сражаться, — часть этой системы. Ты тоже. И я — хотя лишь по случайности. Вот все, что я пока могу тебе сказать. — Габи повернулась к Джину: — Если я скажу тебе, что делать, ты это сделаешь? Сможешь запомнить? Если будешь знать, что этим причинишь вред Гее?