Джон Варли: Споем, станцуем

- Что?

- В качестве названия. Ей нужно название. Я подумала, и мне пришло в голову это. Оно подходит, потому что в построении пьесы силен метрический элемент: у нее четкие размер, темп и акцентировка. И все же в ней есть заметный контрапункт у деревянных духовых.

- Это те пронзительные звуки, так?

- Да. Ну, как вы думаете?

- Бейли хочет знать, что такое кантата.

Литавра пожала плечами, затем у нее появилось виноватое выражение.

- По правде говоря, это слово я вставила для аллитерации. Может быть, для большего коммерческого успеха. На самом-то деле кантату поют, а у вас нет ничего похожего на человеческие голоса. Вы уверены, что не можете их добавить?

Барнум поразмыслил.

- Нет.

- Решать, разумеется, вам. - Похоже, она хотела сказать что-то еще, но решила, что не стоит.

- Послушайте, название для меня не так и важно, - сказал Барнум. Если вы назовете ее таким образом, это поможет ее продать?

- Может быть.

- Тогда делайте, как хотите.

- Спасибо. Я поручила Рэгу заняться предварительной рекламой. Мы оба думаем, что перспективы у пьесы есть. Название ему понравилось, а он неплохо разбирается в том, что хорошо пойдет. И пьеса ему понравилась.

- А далеко ли до того, как мы ее закончим?

- Не слишком. Еще два дня. А вам она уже надоела?

- Немного. Мне бы хотелось вернуться обратно в Кольцо. И Бейли тоже.

Она нахмурилась, надув нижнюю губу.

- Это значит, что я не увижу вас в течение десяти лет. Это и впрямь может оказаться долгим делом. Для того, чтобы развить новый талант, требуется вечность.

- А почему вы этим занимаетесь?

Она подумала над вопросом.

- Я думаю - потому, что мне нравится музыка, а Янус - это место, где рождается и развивается самая новаторская музыка в системе. С вами, жителями Кольца, соревноваться не может никто.

Он хотел спросить ее, почему она не найдет пару-симбиотика и не узнает из первых рук, на что это похоже. Но что-то удержало его, какое-то безмолвное табу, которое установила она; а может быть - он. По правде говоря, ему теперь стало непонятно, почему _в_с_е_ не создадут пары с симбиотиками. Это представлялось единственным разумным способом существования. Но он знал, что многие находили такую мысль малопривлекательной, и даже отвратительной.

После четвертого сеанса записи Литавра отдыхала, играя для пары на синтезаторе. Они знали, что она делает это хорошо, и мнение их подтверждалось артистизмом, который она демонстрировала за клавиатурой.

Она познакомила их с историей музыки. Баха и Бетховена она могла сыграть с такой же легкостью, как и современных композиторов вроде Барнума. Она сыграла первую часть Восьмой симфонии Бетховена. С помощью обеих рук и обоих педов ей было совсем нетрудно в точности воспроизвести целый симфонический оркестр. Но этим она не ограничилась. Музыка незаметно перетекала от привычных струнных к шумовым звукам, которые были доступны лишь синтезатору.

Продолжила она каким-то сочинением Равеля, которое Барнум никогда не слышал, а потом - ранним сочинением Райкера. После этого она позабавила их несколькими рэгтаймами Джоплина и маршем Джона Филипа Сузы [Скотт Джоплин (1868-1917) - пианист и композитор, был прозван "королем рэгтайма"; Джон Филип Суза (1854-1932, настоящее имя - Зигфрид Окс) - дирижер духового оркестра и автор многочисленных маршей, в т.ч.: "Звезды и полосы навеки"]. Здесь она не позволила себе никаких вольностей, сыграв их в точной авторской инструментовке.

Затем она перешла к еще одному маршу. Этот был невероятно живым, полным хроматических ходов, которые взлетали и падали. Она сыграла его с такой точностью в басовых партиях, какой никогда не могли бы добиться музыканты прошлого. Барнуму вспомнились старые фильмы, которые он видел ребенком - фильмы, в которых было множество львов, рычащих в клетках и слонов в головных уборах из перьев.

- А что это было? - спросил он, когда музыка закончилась.

- Забавно, что вы спросили, мистер Барнум. Это был старый цирковой марш "Грохот и Пламя". А некоторые называют его "Выход гладиаторов". Среди ученых замешательство. Некоторые говорят, что у него третье название: "Любимый марш Барнума и Бейли", но большинство думают, что так назывался другой марш. Если это так, то тот утрачен, и очень жаль. Но все уверены, что Барнуму и Бейли этот тоже нравился. А вы что о нем думаете?

- Мне он нравится. Вы не сыграете его еще раз?

И она сыграла во второй раз, а потом - в третий, поскольку Бейли хотел уверенности, что тот наверняка сохранился в памяти Барнума, так чтобы они могли воспроизвести его снова.