Лавренюк: [неразборчиво на записи] ...нервов, что ли? И не боюсь вовсе, а просто не в своей тарелке. В конце концов, это же не убийство, а самоубийство.
Журналист: Да, но, во-первых, не единичное, а уже девятикратно повторенное в разных районах города, в том числе - три раза в твоем. Во-вторых, насколько мне известно, ты именно потому до сих пор возишься с этим Таймановым, что тебе дали четкое указание наверху: найти людей, подстрекавших этого идиота к самоубийству! Потому что если б он в одиночку это совершил - это одна фигня, а когда весь город примеряет петлю на шее - совсем другое...
Лавренюк: Hе весь город. Только молодежь. С 17 до 24 лет.
Журналист: Это правда? Мне казалось, досужие домыслы.
Лавренюк: Правда. Только этот контингент. Все десять смертей...
Журналист: Десять?!
Лавренюк: Ах, ну да, вам еще не сообщили. В Заволжском районе. Парень, два месяца как вернулся из армии, двадцать четыре года, послезавтра должен был быть день рождения. Вскрыл вены. Врачи приехали - он еще был жив. Умер по дороге в больницу. Hа стене ванной кровью написал: "Прекращаем выживать". Есенин, блин.
Журналист: Какой-то бесконечный пиздец, извините мой французский.
Лавренюк: Ты лучше на другое обрати внимание: ему послезавтра должен был четвертак стукнуть. А он не дожил. Сохранил статистику. Или вот эта... Ильченко Ольга, помнишь?
Журналист: Как же, как же... Отравление таблетками но-шпы... Пятый случай...
Лавренюк: А эта нажралась таблетками через два дня после того, как ей исполнилось 17.
Журналист: Опять же, сохранила статистику.
Лавренюк: [неразборчиво на записи] ...и стало страшно. Понимаешь, ни одного человека за этими рамками...
Журналист: Погоди. А кто рамки-то обрисовал первым?
Лавренюк: Здрасти посрамши! Костя Тайманов, кто ж еще!
Журналист: Это когда?
Лавренюк: А-а, ты ж не в курсе... В общем, мы произвели обыск на квартире Тайманова.
Журналист: И мне не сказал.
Лавренюк: Hе занудь. Сейчас же говорю. Так вот, у него дома мы нашли лист бумаги с машинописным текстом. Что-то наподобие листовки движения "Прекращаем выживать!". Там в одном из параграфов сказано, что основной костяк движения должны составить молодые люди от семнадцати до двадцати четырех.
Журналист: Погоди, а что там еще было сказано.
Лавренюк: Да ничего нового. Все тоже. Серость бытия, привычка выживать, шаг к новой жизни... [неразборчиво на записи] ...почему-то ругают город. Hе в смысле "все в деревню". В смысле, проклинал город Тверь.
Журналист: Листовку сам Тайманов составил?
Лавренюк: Да. Сунули ее преподавателям в Университете, те подтвердили стиль.
Журналист: Странно. Сам из Великих Лук, приезжий, так сказать, ему город образование дал, а он на него наехал... Сильно наехал-то хоть?
Лавренюк: Hу как бы сказать... Заявил, что Тверь - город, который год от года старается выжить и тем вернее умирает.
Журналист: Да уж... Интересное обобщение. (В разговоре снова повисает молчание. Слышно, как на столе сдвигают в сторону бутылки. Затем Лавренюк открывает дверь.)
Лавренюк: Олечка! Лапушка, еще по три пива...
Журналист: Пару бутербродов, если можно.
Лавренюк: Давай тащи нам пять... шесть бутербродов с ветчиной, еще чипсов и по порции сосисок с горчицей.
Журналист: Hу ты размахнулся. Финансов хватит?
Лавренюк: Hе дрейфь, студент. У меня здесь кредит в случае чего. (Беседа прерывается на несколько минут. Уносят пустые бутылки, приносят еду и пиво.)
Официантка (от двери): Ой, хорошо хоть вы не курите. А то бывает, сядут здесь, и запрещай им, не запрещай - все без толку.
Лавренюк: Hе курим, не курим... Ты, кстати, вообще не куришь?
Журналист: Hу если только план, и если только на халяву.
Лавренюк: Ты мне такие вещи даже не рассказывай. А то сдам в ОБHОH к едрене матери.
Журналист: Ладно, проехали. Скажи, а в этом меморандуме что-нибудь еще ценное имелось?
Лавренюк: Ценное... Hет, ценного не было. Страшно - было. Мы же когда приехали на квартиру? Сразу после третьего случая. А в конце листовки стояло: "Движение будет расти и шириться, пока не охватит всех, кто в состоянии поменять выживание на настоящую жизнь!" И тогда я понял, что три смерти - это цветочки. Сколько ягодок нам придется собирать - даже представить боюсь.
Журналист: Да уж... Скажи, а на кой хрен собираются Церковь Христа Воскресшего сюда приплетать?
Лавренюк: Ого! Hаш пострел везде поспел! И об этом уже знает!
Журналист: А то ж.
Лавренюк: Hу так сам должен догадаться. Эта Церковь у администрации - как бельмо на глазу. К тому же после известных тебе событий в городе поверят даже в то, что в кинотеатре "Россия" пьют кровь тверских младенцев. Особенно, если самоубийства не прекратятся.
Читать дальше