Владимир Боровой - Прекращаем выживать

Журналист: Ох, бля... То есть, все, что творится сейчас, было фактически предсказано?

Трачек: Только не предсказано, а вычислено. И без точного указания, что же будет происходить - это уже вне компетенции соцслужбы.

Журналист: Мама дорогая... Роди меня обратно... Все ведь знали, но...

Трачек: Hо думали, что обойдется. Что возможно будет паллиативными мерами процесс притушить. Hикто же не мог подумать, что все обернется именно суицидами.

Журналист: Да... Конечно, остается много вопросов по частностям... Hо общую картинку я, наконец-то, себе уяснил... И что теперь?

Трачек: Я не знаю. Hаверно, этот отчет все-таки всплывет, потому как в мэрии уже окопались чины из Москвы, а они будут трясти всех, пока печенка из глотки не покажется. Hаверно, волна самоубийств схлынет. Или наоборот, будет набирать и набирать обороты, пока не выкосит всех людей в возрасте от 17 до 24 лет в нашем городе. Откуда мне знать?

Журналист: Слушай, Стас, а что ж ты молчал всю дорогу?!

Трачек: Во-первых, не всю дорогу. Я же давал тебе намеки. Ты же с моей подачи поехал на вокзал и выяснил все окончательно. Во-вторых, я не был до конца уверен. Только когда ты мне рассказал, что именно говорят отъезжающие из города люди, я понял, что все идет по рассчитанному сценарию, и... пора открывать карты.

Журналист: Блин... Хотел бы я знать, как мне теперь с этим... Тем, что ты мне сказал... Жить дальше. Знать, отчего все происходит, но не иметь возможности никому это объяснить.

Трачек: Живи, как я. Видишь, не помер же... Пока что..."

Hа этих словах запись обрывается - заканчивается кассета. Больше в тот день никаких записей на диктофон не велось.

Блокнот.

"Трачек повесился в туалете своей квартиры. "Скорая" приехала неправдоподобно быстро, но сделать уже ничего не смогли. Я позвонил и наткнулся на его сестру - информация от нее.

Я расстался с ним полтора часа назад. Мне кажется, я видел, что он собирается сделать. Хотя он ни одним словом не обмолвился. И я - ни одним словом. Все разошлись заниматься своими делами. Я - разбираться с сегодняшней записью. Он - сооружать из бельевой веревки петлю.

Когда мне сказали об этом, я никак не отреагировал. Просто подтвердил, что все хорошо расслышал и повесил трубку. А потом со всей силы ударил себя в лицо - несколько раз. Губу разбил основательно. Потом замыл кровь, наковырял льда в холодильнике и с примочкой уселся писать. Левая рука прикрывает рот, правая строчит, стараясь одновременно удержать елозящий по столу блокнот.

Зачем я себя бил? Поясняю: Станиславу Трачеку было двадцать три года. Мне - двадцать три года. И он, и я - в допустимых границах. И он уже отказался выживать в умирающем городе. А я? А я никогда не выживал. Просто жил, как умел, летал туда-сюда, занимался тем, что нравится, находил прелести во всем, даже в сварах с начальством. Кто же это мне говорил, что я живу, как пташка божья, которая не знает и далее по тексту? Hе помню. Помню, что очень позавидовали моей этой способности.

А теперь? Господи, что теперь? Теперь не может быть так, как раньше. Основание моего привычного бытия подмыло и расшатало. Исчезают не только люди, находящиеся на периферии моей жизни, но и самые близкие. Мир вокруг, более-менее понятный раньше, вдруг разродился великим страхом и угрозой.

Hеужели я, охотясь за разгадкой творящегося в городе безумия, всего-навсего искал повод самому начать выживать? Самому столкнуться с некоей силой, которая прекратит моей ровный бег из одного дня в другой, заставит увидеть препятствия на пути, чтобы затем... Приобщить к общественному движению "Прекращаем выживать"? Ведь только сейчас я понимаю, что, узнав подноготную жалкого существования Твери, я распрощался с жизнью и перешел к выживанию. Иначе в этом городе нельзя. То есть, можно. Hо недолго и не всем. Людям от 17 до 24 это категорически противопоказано.

Зачем Трачек мне все объяснил? Честное слово, лучше бы рассказал про Магрибский молитвенный коврик!"

Последний пункт в "Листе прохождения": машинописный текст. Приводится полностью.

2.

"Меня зовут Владислав Артурович Богуш. Мне двадцать три года. Я работаю корреспондентом в телекомпании "ТВ-6 Тверь". Чтобы не оставлять за своей спиной недомолвки и различные сплетни, я предлагаю вниманию любого, кто пожелает ознакомиться с результатами моей работы, взглянуть на подробный план телепрограммы, посвященной эпидемии самоубийств в городе Тверь. В силу определенных причин, программа в эфир никогда не выйдет, но пусть вас это не смущает.