Илья Варшавский: Лавка сновидений (повести и рассказы)

не ждут ли его самого еще более тяжкие испытания? Мало ли что может случиться? Побьют камнями, распнут на кресте. Бр-р-р! От одной мысли о таком конце его пробрала дрожь. Однако теперь уже поздно идти на попятный. Отпущенный Хранителем срок нужно использовать полностью.

- Скажите, друзья, - обратился он к рыбакам, - не приходилось ли вам слышать о человека по имени Иисус?

- Откуда он? - не поднимая головы, спросил Зеведей.

- Из Назарета.

- Твой земляк? - поинтересовался Иоанн.

- Земляк, - неохотно подтвердил Курочкин. Он не мог себе простить, что выбрал для рождения такое одиозное место.

- Чем занимается?

- Проповедует.

- Не слыхал, - сказал Зеведей.

- Постой! - Иаков перекусил зубами бечевку и встал. - Кажется, Иуда рассказывал. В прошлом году ходил один такой, проповедовал.

- Верно! - подтвердил Иоанн. - Говорил. Может, твой земляк и есть?

Курочкина захлестнула радость удачи. Он и мечтать не мог, что его поиски так быстро увенчаются успехом, и хотя это в корне противоречило его научной концепции, в нем взыграл дух исследователя.

- Иуда? - переспросил он дрожащим от волнения голосом. - Скажите, где я могу его увидеть. Поверьте, что его рассказ имеет огромное значение!

- Для чего? - спросил Зеведей.

- Для будущего. Две тысячи лет люди интересуются этим вопросом. Пожалуйста, сведите меня с этим человеком!

- А вон он, - Иаков указал на лодку в озере, сети ставит. Может, к вечеру вернется.

- Нет, - сказал Иоанн. - У них вчера улов хороший был, наверное в Капернаум пойдут, праздновать.

- Ну сделайте одолжение! - Курочкин молитвенно сложил руки на груди. Отвезите меня к нему, я заплачу.

- Чего там платить! - Зеведей поднялся с песка. - Сейчас повезем сеть, можно дать крюк.

- Спасибо! Огромное спасибо! Вы не представляете себе, какую услугу оказываете науке! - засуетился Курочкин, натягивая сандалии и морщась при этом от боли. - Вот проклятье! - Он с яростью отбросил рифленую подошву с золочеными ремешками. - Натерли, подлые, теперь жжет, как крапива! Придется босиком...

Сунув под мышку сандалии и сумку, он направился к лодке, которую тащил в воду Зеведей.

- Оставь здесь, - посоветовал Иаков. - И суму оставь, никто не возьмет, а то ненароком намочишь.

Совет был вполне резонным. В лодке отсутствовали скамейки, а на дне плескалась вода. Курочкин вспомнил про единственную пачку сигарет, хранившуюся в сумке, и сложил свое имущество рядом с тряпьем рыбаков.

- Ну, с богом!

Иоанн оттолкнулся веслом и направил лодку на середину озера.

- Эй, Иуда! - крикнул он, когда они поравнялись с небольшим челном, в котором сидели два рыбака. Тебя хочет видеть тут один... из Назарета!

Курочкин поморщился. Кличка "назаретянин", видно, прочно пристала к нему. Впрочем, сейчас ему было не до этого.

- А зачем? - спросил Иуда, приложив рупором ладони ко рту.

- Да подгребите ближе! - нетерпеливо произнес Курочкин. - Не могу же я так, на расстоянии.

Иоанн несколькими сильными взмахами весел подвел лодку к борту челна.

- Он ищет проповедника, земляка. Вроде ты видел такого...

-Видал, видал! - радостно закивал Иуда. - Вон и Фома видел, - указал он на своего напарника. Верно, Фома?

- Как же! - сказал Фома. - Ходил тут один, проповедовал.

- А как его звали? - спросил Курочкин, задыхаясь от волнения. - Не Иисус Христос?

- Иисус? - переспросил Иуда. - Не, иначе както. Не помнишь, Фома?

- Иоанн его заали, - сказал Фома. - Иоанн Предтеча, а не Иисус. Все заставлял мыться в речке. Скоро, говорит, мессия придет, а вы грязные, вонючие, вшивые, как вы перед лицом господа бога вашего такие предстанете?

- Правильно говорил! - Курочкин втянул ноздрями воздух. Запахи, источаемые его собеседниками, мало походили на легендарные аравийские ароматы. - Правильно говорил ваш Иоанн, - повторил он, сожалея, что мазь от насекомых осталась в сумке на берегу. - Чему же он еще учил?

- Все больше насчет мессии. А этот твой Иисус что проповедует?

- Как вам сказать... . - Курочкин замялся. - Ну, он в общем проповедовал любовь к ближнему, смирение в этом мире, чтобы заслужить вечное блаженство на небесах.

- Блаженство! - усмехнулся Фома. - Богатому всюду блаженство, что на земле, что на небесах, а нищему везде худо. Дурак твой проповедник! Я б его и слушать не стал.

Курочкина почему-то взяла обида.

- Не такой уж дурак, - ответил он, задетый тоном Фомы. - Если бы он был дураком, за ним не пошли бы миллионы людей, лучшие умы человечества не спорили бы с церковниками о его учении. Нельзя все так упрощать. А насчет нищих, так он сказал: "Блаженны нищие, ибо их есть царствие небесное".