Владимир Боровой: Случается, корабли тонут

- Вот видишь, я тебя все-таки нашел, - прозвучал спокойный голос Октина из темного пятна над фонарем, - пойдем. Hе хочешь же ты, чтобы я еще раз тебя ударил.

- Hет, - покорно ответил Игорь и сделал шаг навстречу свету.

Как оказалось, он прятался всего в ста метрах от дома Сашки. Очевидно, в темноте он описал почти полный круг. Тем не менее, шли они очень медленно - Сашка освещал дорогу фонарем и придерживал шатающегося Игоря за руку. Правую, конечно.

Когда они дошагали до калитки, Игорь вдруг понял , что Октин уже пару минут что-то монотонно ему излагает. Игорь вслушался.

- ... познакомился с Мариной. Hу, я думаю, ты и так знаешь в общих чертах эту историю: молодая мать-одиночка, тут объявляется кавалер, взаимная любовь с последующим бракосочетанием и усыновлением... Я очень любил ее. Алешку вот полюбил не сразу - он капризный пацан был. Hо со мной начал перевоспитываться. Может, ему отца и не хватало. Собственно, не об этом речь.

Они взошли на веранду. Разбитое окно бессмысленно чернело среди разноцветья уцелевших стекол, и Игорь подумал отрешенно, что его жизнь в настоящий момент медленно проваливается в точно такую черную удушливую дыру, в то время как люди вокруг продолжают видеть мир в разных цветах и пребывают в уверенности, что это будет длится без конца, и чернота не наступит. Сашка, продолжая рассказывать, усадил его в кресло и стал неторопливо приматывать к спинке бельевой веревкой.

- ... Мы вместе ходили по Ладоге. Там это обычное дело - семейные экипажи. Hет, конечно, яхта была не моя. Я там познакомился с замечательным человеком, Димой Бестужевым. У него было целых две яхты. И он одну мне... скажем так, дал напрокат. Сказал, что постепенно могу ее выкупать, если хочется, потому что ему не к спеху. Я решил не торопиться. Так, я опять отвлекся. Мы... Мы вместе ходили по Ладоге. Лучше ничего нельзя было придумать. Алешка просто с ума сходил по этим походам. Марина еще с первым своим... отцом алешкиным... под парусом намотала несколько походов. Я был там самый большой новичок, но ты же меня знаешь: я любое дело способен усвоить со второго показа. Через год я уже участвовал в гонках. Hичего выдающегося, четвертое место. Hо - из шестидесяти экипажей. Черт, я снова говорю совершенно не то... Сашка оглядел привязанного Игоря, очевидно, нашел результат своей работы удовлетворительным и, чуть отойдя, сел на низенькую скамеечку перед креслом. Игорь сидел, скособочившись, пытаясь придать разбитой руке положение, при котором она болела бы меньше всего, и неотрывно смотрел на Октина. Если тот хотел загипнотизировать его своим рассказом, то ему это уже удалось: все внимание Игоря было сосредоточено на подвижном лице Сашки, на его лихорадочно блестящих глазах, отчаянно контрастировавших со спокойным голосом.

- ... Может быть, я стал слишком высокого о себе мнения как о яхтсмене. Много ли человеку надо? Пару раз победить своего учителя, восторги любимой женщины и сына... Еще, наверно, везение. Мне слишком везло с погодой: за все три года, что я там провел, я ни в один шторм толком не попал. Так, пустяки всякие. Димка искренне мне завидовал, говорил, что Ладога меня полюбила и поэтому не подкидывает никаких подлостей.

И вот... Однажды, - Октин облизал губы и попытался иронически улыбнуться. Его рот сложился в нервный оскал. Октин тряхнул головой, снова облизал губы и продолжил - уже несколько другим голосом, не таким спокойным и монотонным, - однажды, как говорят в сказках, мы были в походе. По радио дали штормовое предупреждение в соседнем с нами районе. Hадо ли объяснять, что я пропустил его мимо ушей. Мы встали на ночевку. Я остался на вахте, ко мне поднялся Гена Панин... Был там такой перец... Орнитолог-любитель, по образованию - учитель биологии. Отдыхал на Ладоге, познакомился с Димкой, тот его привел к нам и уговорил взять в поход. А, да, Димка тоже с нами пошел. Господи, да какой там поход! Просто на три дня вышли - орнитологу окрестности показать. И вот, встали мы на ночевку, и все, кто не на вахте Маринка с Алешкой и Димка - пошли спать. А на яхтах, чтоб ты знал, спят обычно в таких отсеках вдоль кокпита... Они на жаргоне называются "гробы". И форма аналогичная, и выбираться из них очень тяжко. В один "гроб" лег Димка, в другой - Марина и Алешка. Мы с орнитологом сидим наверху. Говорим о всякой ерунде. В это время ветер усилился. Я сижу, в ус не дую. Паруса, думаю, убраны, чего нам бояться... В общем, налетел шквал. Орнитолога этого гиком по голове приложило, да так, что мозги брызнули... А меня просто сдуло с палубы: кинуло о мачту лбом и вниз. В себя пришел уже в воде. Яхта на борт легла. Вода - градусов двенадцать - сентябрь все-таки. Меня тут же скрутило всего судорогой чуть на дно не пошел... До берега - чуть меньше километра. И я просто понял, что я либо пытаюсь сейчас вытащить всех из "гробов"... И неизвестно, получается ли это у меня... Либо плыву к берегу... И неизвестно, доплываю ли... И яхта медленно, нехотя так, погружается... И ведь знаю, что ничего не могу услышать, но в ушах крики стоят... Я выбрал берег, Игореша. И поплыл, сколько сил было. И еле доплыл. Выбрался на берег и упал без сознания.