Говард Фаст - Разум божий. Рассказы

Короче, первые две недели, прошедшие с момента появления таинственных объявлений, были почти целиком посвящены взаимным обвинениям. Государства, организации, органы, секты, группы — словом, любые объединения, имеющие доступ к энергии, обвиняли друг друга, пытались выявить источник сигнала. Постепенно обвинения потонули в теле-, радио- и газетных дебатах по данному вопросу. Источник вещания обнаружить так и не удалось. Публичные обсуждения в конце концов были обнародованы. Частные — нет, что придает еще большую историческую ценность приводимым ниже выдержкам.

КРЕМЛЬ.

Резнов: — Я не радиоинженер. Вот товарищ Гриновский — радиоинженер. На его месте я тотчас отправился бы в школу еще лет на десять. Это лучше, чем на десять лет загреметь в Сибирь.

Гриновский: — Похоже, товарищ Резнов лучше меня разбирается в научных проблемах.

Болов: — Наглость, товарищ Гриновский, не заменяет компетентности. Товарищ Резнов — марксист, что позволяет ему проникать в самую суть дела.

Гриновский: — Вы тоже марксист, товарищ Болов, да к тому же министр связи. Почему же вы еще не проникли в самую суть дела?

Резнов: — Кончайте пререкаться. В вашем распоряжении — все возможности советской науки, товарищ Гриновский. Это не просто помехи на радиолиниях, это покушение на основные принципы нашей философии.

Гриновский: — Мы уже использовали все возможности советской науки.

Резнов: — И к чему же вы пришли?

Гриновский: — Ни к чему. Мы не знаем, откуда исходит сигнал.

Резное: — Товарищ Болов, что вы можете предложить в свете заявления товарища Гриновского?

Болов: — Мы можем расстрелять товарища Гриновского, а можем пригласить зайти сюда митрополита. Он ожидает в приемной.

Резное: — Кто вызвал митрополита?

Гриновский (слегка улыбаясь): — Я.

БЕЛЫЙ ДОМ.

Президент: — Где Билли? Я же предупредил его, что мы начнем в два часа. Где же он?

Госсекретарь: — Я лично звонил ему. Пока мы можем выслушать профессора Фостера из Массачусетского технологического института.

Президент: — Я хочу, чтобы Билли слышал, что скажет профессор Фостер.

Профессор Фостер: — У меня очень короткое сообщение. Оно напечатано в нескольких экземплярах. Я могу отдать один Билли или прочесть еще раз.

Министр юстиции: — Уверяю вас, за всем этим скрывается Си-би-эс. ЦРУ согласно со мной.

Федеральный министр связи: — Си-би-эс не скрывается за этим. Думаю, нам следует выслушать профессора Фостера. Он работает на переднем крае науки.

Президент: — Где Билли, черт возьми?

Министр обороны: — Должны послушать профессора Фостера. Если у него короткое сообщение, он еще раз зачитает его Билли.

(Открывается дверь. Входит Билли.)

Билли: — Приветствую всех. Да благословит вас Бог.

Министр юстиции: — Вы уверены, что говорите от его лица?

Президент: — Профессор Фостер имеет сообщить нам кое-что. Всю прошедшую неделю он провел в совещаниях с моей специальной ученой комиссией. Зачитайте ваше сообщение, профессор.

Профессор Фостер: — Зачитываю. «Несмотря на все наши усилия, нам не удалось выявить источник сигнала».

Президент: — Это все?

Профессор Фостер: — Да, сэр. Это все.

Министр юстиции: — Черт возьми, сэр, уж вы-то должны знать, откуда исходит сигнал. Из космоса? С Земли? Это проделки русских?

Профессор Фостер: — Я придерживаюсь своего заявления.

Президент: — Итак, от нас требуют обоснования. Билли, мы можем дать обоснование?

Билли: — Я думаю об этом.

Президент: — Да или нет?

(Молчание.)

ИЕРУСАЛИМ.

Премьер-министр: — По предложению профессора Гольдберга я пригласил на это собрание раввина Коэна.

Министр иностранных дел: — Зачем? Чтобы еще больше усложнить эту мистификацию?

Премьер-министр: — Давайте выслушаем профессора Гольдберга.

Профессор Гольдберг: — Мы безуспешно работали над этой проблемой денно и нощно, затем связались с американцами. Они тоже не могут определить источник сигнала. Полагаю, нам следует выслушать раввина Коэна.

Премьер-министр: — Раввин, что делать неевреям — это их проблемы. У нас более личный интерес, поскольку, если поразмыслить, наш народ уже сталкивался однажды с подобной проблемой. Мы стоим перед необходимостью дать обоснование. Мы можем дать обоснование?

Раввин Коэн (печально): — Боюсь, что нет.