Грегори Самак - Тайная книга

В этот момент в прихожей появился запыхавшийся Ти-Том, словно бежал.

– А, вот и ты, очень кстати! – сказала Польстериха ребенку. – А то я тебя уже заждалась… Сбегаешь за покупками, у господина Эйна сегодня вечером гость.

Ти-Том был маленьким сиротой, беспризорником, хотя и весьма необычным. Этот уличный мальчуган, всегда неухоженный, довольно плохо одетый, отличался быстрым умом. В Браунау, буржуазном, замкнувшемся в себе самом городке, друзей у него почти не было. И никто не мог сказать, откуда он взялся. Лишь изредка кое-кто из обывателей обращался к нему за мелкими услугами в обмен на еду или несколько монет. Так он и жил, одиноко, но вполне счастливо, и его голова была постоянно переполнена мечтами.

Ти-Том хранил свои секреты, как сокровища: откуда он родом, куда подевались родители, как он попал в Браунау.

Хотя ему и не пришлось протирать штаны за школьной партой, он обладал по сравнению с ровесниками обширными познаниями в разных областях.

Любознательность толкала его раздобывать себе книги повсюду, где только можно, особенно у Марики, очаровательной дочки бургомистра Браунау, Теодора Рифеншталя, которой очень нравился мальчуган, непохожий на остальных. Да порой случалось, что и старый Зоф одалживал ему кое-какие из попавших в его лавку разношерстных старых изданий.

Томас удовлетворялся малым, мылся и утолял жажду чаще всего водой Инна, и полиция пока оставляла его в покое. Так что не было ничего удивительного, что Польстериха наняла его помогать за гроши своему новому работодателю.

Прежде чем отправиться в магазин Крюгеров с поручением от домработницы, Ти-Том еще раз остановился у прекрасной коллекции книг и журналов за стеклянными дверцами шкафа в малой гостиной. Неожиданно встретившись взглядом с Элиасом, он попятился.

– Любишь книги, Томас? – поинтересовался старик.

Казалось, мальчик был смущен и не осмеливался посмотреть ему в глаза.

– Что же ты молчишь? – мягко спросил Элиас.

– Вы имеете в виду чтение? Романы? – пролепетал мальчуган.

– Ну да, романы, рассказы и все такое. Любишь читать? Я заметил, что ты интересуешься моей библиотекой.

– О да, герр Эйн, очень люблю.

Элиас направился к своему книжному шкафу и открыл его. Скользнул пальцами по корешкам переплетов в поисках подходящей книги.

– Что скажешь об этой? – спросил Элиас, показывая ему красивое старинное издание «Шагреневой кожи».

– Уже читал… – робко возразил Ти-Том.

Старческая рука продолжила свой путь.

– Ну, тогда… как насчет «Необычайных историй»? – поинтересовался он, довольный собой.

Поскольку ребенок по-прежнему выглядел растерянным, Элиас продолжил вопросительно:

– Так ты и Эдгара По читал? Надо же, я и не думал, что ты – тонкий ценитель.

Но, видя, что Ти-Том смущенно улыбается, решился:

– Ладно. Может быть, ты уже сам нашел что-нибудь, что тебе хотелось бы почитать?

И тотчас же палец мальчугана ткнул в небольшую книжечку в кожаном переплете с серебряной каймой. Достав ее, Элиас удивленно прочитал:

– «Шахматная новелла»? [3] Произведение Стефана Цвейга. Я вижу, что наши интересы кое в чем совпадают, Томас… – заметил он, протягивая книгу мальчику. – Ты меня удивляешь все больше и больше. Вот, держи и можешь оставить ее себе, это подарок.

Ти-Том с благодарностью посмотрел в глаза бывшему страховщику и понял, что это не просто старик, а в первую очередь – добрый человек и настоящий мудрец.

И, обезоруженный этим неожиданным участием, неловко направился к выходу.

Элиас терялся в догадках по поводу невероятного поворота, случившегося в его жизни меньше чем за неделю.

Существование Тайной книги подвергало сомнению его концепцию свободы воли. Да и что тут было от его собственной воли?

Почему Бог избрал его среди стольких других? Чего ждет от него?

Одно несомненно: это открытие грозило превратить его веру в опасную уверенность. Он был в руках Божьих и отныне приобрел способность идти вперед с уверенностью сомнамбулы по пути, начертанному для него Провидением .

Но разве такое возможно?

Вместе с тем Элиасу предстояло научиться жить с совершенно новым страхом: страхом вездесущего ока Господня. И мысль об ответственности, взятой на себя отныне перед Создателем за каждый из своих поступков, казалась ему ужасно тяжкой.

Его ум начинал блуждать, стоило ему вспомнить головокружение, которое он испытывал, прикасаясь к пылающим буквам Манускрипта.