Владимир Васильев - Детские шалости

- И сквозняка не боялись?

- Боялись. Но если уж решили... - объяснял папа. Это мне было очень понятно. Отступать стыдно. Даже если никто не видит. А уж если все вместе какой разговор.

- И все-все двери позакрывали? - торопясь, спросил я.

- Все, - подтвердил папа.

- И что? Жизнь остановилась?

- Остановилась, - вздохнул папа. Я представил, что жизнь остановилась, и мне стало жутко. Я тоже вздохнул.

- Зачем ты рассказываешь все это ребенку!? - попыталась возмутиться мама.

- Человек должен знать все, - спокойно ответил папа.

- Ноша должна быть посильной, - как-то вяло возразила мама и отвернулась.

- Ну и что? Что потом, папа? - умирал я от нетерпения.

- Сам видишь, - показал папа. - Их чуть-чуть приоткрыли. А чтобы не распахивались настежь, поставили цепочки.

- И жизнь снова задвигалась?

- Да, - развел руками папа, как бы демонстрируя мне движение жизни. Я посмотрел вокруг. Все стояло на своих местах. Как всегда. Никакого движения заметно не было. Ну и ладно. И так папа уже говорил очень долго. Обычно он молчит. Все пишет и пишет, и пишет. Но раз уж папа разговорился, я воспользовался случаем и задал еще один вопрос:

- Пап, мам, а почему эта дверь в моей комнате? - До меня никак не доходило, почему бы им не поселить меня в комнате, где нет такой двери? В своей, хотя бы. Если уж они так предостерегают меня от нее.

- Потому что... - сказал папа.

- Потому что... - сказала мама, и они оба замолчали, глядя друг на друга. Наверное, они удивились, почему такая простая мысль не пришла им в голову раньше. Я уже начал мысленно размещать свои игрушки в их комнате, но... увы.

- Вырастешь, сам поймешь, - нашелся папа.

- Да-да, - как-то очень торопливо согласилась мама, и глаза у нее подозрительно заблестели. Ох, уж эти женщины!

Все осталось по-прежнему. Вопросов я больше не задавал. Я думал. Две мысли. Первая - как бы сделать так, чтобы двери были открыты, и беды в них не приходили. И вторая - как бы добраться до замочной скважины. Там, наверное, не сквозняк, а только маленький сквознячок. Авось, удастся заглянуть туда. За эту дверь. Может быть, тогда и первую мысль удалось бы додумать?..

Дядя по головизору говорил, что гениальные идеи приходят случайно, но в подготовленные головы. Точно! Однажды я стрелял из лука по мишени. На концах стрел вместо острия были маленькие пластмассовые присоски. И вот, с трудом отдирая стрелы от мишени, я придумал, как мне добраться до замочной скважины! Нужны четыре присоски - две для рук, с перчатками, и две для ног, с чем-нибудь вроде обуви. Сказано - сделано. Я бросил в утилизатор старые игрушки и синтезировал то, что мне было нужно. Потом потихоньку заглянул в мамину комнату: мама дремала, отложив в сторону книгу. У моих родителей родственные профессии: папа - писатель, а мама - читатель. Не знаю, кто из них устает больше, но в первый же раз попав в библиотеку, я понял, что мама всей работы все равно никогда не переделает. И мне стало ее очень жалко.

Итак, убедившись в том, что все спокойно, я приступил к испытаниям. Присоски присасывались прекрасно. Одна рука. Одна нога. Вторая рука. Толчок. Вторая нога и... я с грохотом оказываюсь на полу.

- Что случилось? - вбежала перепуганная мама.

- Да вот, - показал я присоски, - испытания. Хотел, как муха, по потолку пройтись.

- Этого мне еще не хватало! Горе ты мое. Да разве четыре присоски выдержат твой вес?! Прекрати сейчас же свои глупости. Включи лучше фантомат - я новые фантограммы принесла.

- Хорошо, мама. Только порядок наведу, - показал я на разбросанные игрушки.

- Порядок? - удивленно протянула мама. Она не верила ушам своим. А ведь порядок бывает разный: порядок вообще, который я не понимаю, и порядок для дела. - Ну, наводи. Не смею препятствовать, - разрешила мама и удалилась в свою комнату. А ее гениальная идея осталась со мной.

Я собрал все свои игрушки и отнес их в утилизаторную. Подождав, когда они растворятся в ванне утилизатора, я включил синтезатор и призвал на помощь всю свою конструкторскую смекалку. Это оказалось не так-то просто синтезировать присоски целыми связками, чтобы можно было укрепить их по всему телу. И вот, наконец, присоски были готовы. На цыпочках пробравшись в свою комнату, я старательно закрепил все присоски и стал похож на гусеницу. Чтобы не создавать шума, я сначала решил потренироваться на полу. Быть гусеницей оказалось очень трудно. Сначала я никак не мог сообразить, где у меня что, если я - гусеница, и как со всем этим управляться. Но примерно через полчаса усиленных упражнений я еще не очень уверенно, но уже передвигался по полу. Мне не терпелось перейти к более серьезным испытаниям. И я полез на стенку: встал около нее и с размаху стукнулся всеми присосками выше пояса. Повис на них - держат. Тогда я отвел в сторону ноги и, согнув их в коленях, присосался к стене. Потом стал постепенно освобождать верхние присоски и, разгибая ноги, присасываться выше. Да что я объясняю - будто никто не видел, как ползают гусеницы. Правда, настоящие гусеницы умерли бы со смеху, увидев меня. Тем не менее, я полз! Медленно, но верно. Полз по стене со стороны петель, на которых висела дверь, по направлению к замочной скважине. Наискосок, значит.