Владимир Васильев - Гостиница

- Нет, Мессир... Мы не навоз и не зерно для Орла. Мы - творцы Вселенского Духа. Мы - есть ОН...

- Чушь! Вселенский Разум не может произрастать из столь ничтожного зерна - лишь использовать его в качестве пищи... Нет, люди, если вы хотите ощутить радость бытия, то распните своих богов! Отправьте вселенную разлетаться подальше! И будьте свободны!..

- Свобода - это одиночество, Мессир!.. Человек не может не любить!..

- Еще как может!.. "

Он возвращался долго и трудно, но, оставшись жить, наверное, не мог не вернуться. Особенно, почувствовав, что его ждут и любят...

Но впереди Философ пустил свою "Исповедь", надеясь поначалу, что сам уже не понадобится. Зря надеясь - люди не забывают своей любви, потому что по божественному счету она - все их богатство.

* * *

... Философ, вспоминая внутренние перепалки двух своих "Я", которые стали всеобщим достоянием, искренне удивлялся их мальчишеской запальчивости и наивности. И еще тому, как люди могли столь серьезно относиться к ним. Разве только оттого, что и в них происходило нечто подобное?..

Философ оттолкнулся от воспоминаний и сосредоточился на капельке, дрожащей на острие сосульки, и вдруг всем своим существом ощутил, что это ЕГО КАПЕЛЬКА! Что у него ровно столько времени, сколько ей потребуется для того, чтобы оторваться... Он уже ни с кем не успеет попрощаться... Но почему, почему так внезапно?!..

Капелька вытянулась, и сердце похолодело.

Нет!.. Нельзя так... молча... надо попрощаться... надо что-то сказать всем, кого любил, с кем жил вместе на одной планете душа к душе, тело к телу... Надо поставить точку в своей незаконченной "Исповеди..." Или многоточие...

Но что может быть достойно момента?!.. Как невыразительны слова, которыми он пользовался всю жизнь!..

Капелька становилась все тяжелее. Философ прислонился лбом к холодному стеклу.

И все-таки надо произнести их:

- Прощайте, мои милые, и простите меня... Я любил вас... Всех... Пожалуйста, будьте счастливы...

И Мессир впервые промолчал, потому что, сжавшись в комочек там, внутри, плакал от холода и одиночества.

- Ну что ты, Мессир, - попытался отогреть его Мессия, - послушай мир он давно уже воспринимает нас как единый Дух...

Мир был полон любви и грусти, продолжая с в о й П у т ь,

который тщился отыскать Философ...

И капелька оторвалась. Стало тихо-тихо...

"Сколько же раз можно падать в эту бездну?..

Философ оказался перед Гостиницей. Двери приглашающе распахнулись. Нет, подождите, - опомнился Философ. - А как же тайна Гостиницы, которую он пытался разгадать всю жизнь?.. Нельзя же сводить ее к банальному Крематорию... К тому же из крематория не возвращаются... А было ли возвращение? Или была лишь мечта о нем, ставшая мифом?.. Но если миф натворил столько бед, то не реальность ли он?..

Философ чувствовал, как усиливающийся ветер (или сквозняк?) подталкивает его в спину, но упирался, желая додумать мысль здесь, в этом мире, чтобы она имела возможность остаться в нем.

Если миф способен преобразить лик планеты, определить судьбы миллионов людей и, значит, повлиять на ход вселенских процессов, то разве не может мечта о жизни после жизни построить Гостиницу?.. Такая, право, мелочь во вселенском масштабе...

Сквозняк стал непреодолимо сильным и впихнул Философа в дверь, бесшумно за ним закрывшуюся.

Стало спокойно. Но Философ все же оглянулся. За прозрачной дверью шел первый весенний дождь, еще смешанный со снегом, и крупные капли обильно стекали по чумазым стеклянным и бетонным щекам Города...

И тут он услышал Музыку Сфер, вспомнил, как было в первый раз.

Тогда он ничего не понимал. Теперь же кое-что - прогресс. Он подождал транспортного средства, но его не подали. Тогда он пошел пешком. И, погрузившись в свою Тишину , не заметил, как коридор уперся в открытую дверь, и он вошел в нее, отреагировав только на негромкий щелчок за спиной.

Над ним сиял синий треугольный лоскут неба. Перед ним раскинулся поросший сочной травой и цветами луг. Приветливо ворошил бороду ветерок... Ему стало покойно и он ощутил, что ЭТО ЕГО МИР.

Тогда он упал в траву и попытался обнять руками и собой все-все, что здесь есть. Пахло чем-то родным и теплым. Он почувствовал, как кто-то отвечает на его объятия и закрыл глаза... Он словно бы впитывался куда-то, растворялся в чем-то до тех пор, пока не ощутил леса на своем теле словно волосы покрывающие его, горные системы - словно мышцы, пока не услышал биения пылающего в недрах ядра-сердца...

По его пересохшим губам пробежал ручеек - чистый свежий и сладкий. И тогда он, утолив жажду после долгой дороги, понял, что просто вздремнул, а теперь снова надо кормить растения, давать приют всему, что неприкаянно движется, держать в берегах реки, ручьи и океаны... Да и поболтать с Ветром между делом... И, вообще, мало ли забот у Почвы Мира!..