Владимир Васильев - Гостиница

Олень возвышался над ней, как памятник самому себе. В его позе победителя было что-то карикатурное, несмотря на очевидную красоту. И женщина рассмеялась. А рассмеявшись, сгруппировалась и легко поднялась на ноги, хотя на мгновение ей показалось, что Земля вращается чуть быстрее, чем обычно, отчего она не очень твердо держится на ногах. Но чувствовала она себя прекрасно и смеялась от души.

Олень непонимающе покосился на нее громадным глазом, и она ласкающе провела рукой по его морде.

- Ах ты, мой Король-победитель, - вздохнула Женщина, отсмеявшись. - Я не знаю, что это было со мной - сон, обморок или сказочное превращение... Это было прекрасно... Но неужели ты полагаешь, что таким образом можно покорить меня? Что этого достаточно, чтобы я стала твоей Королевой?.. Мне понравилась твоя сказка, но, как видишь, она оказалась бессильной превратить меня в олениху... Может быть, я даже жалею об этом...

Она посмотрела на реку и ощутила ее чарующую глубину. Непрерывность течения наполняла душу покоем и уверенностью в следующем мгновении.

А Женщина хотела покоя. Не потому, что устала пылать, а от ощущения, что вспышка, взрыв, пылание не могут быть способом существования. Мгновеньем, переходным состоянием - да, вполне, но не способом существования. А течение, казалось, именно для этого и приспособлено - оно вечно и неизменно. По крайней мере, таковым представляется...

Что может противопоставить ему Олень, слоняющийся по лесным чащобам?.. Только мгновения...

Женщина прижала оленью морду к своей груди, потом поцеловала его и, еще раз вздохнув, шепнула:

- Я буду помнить тебя, Король-Олень... - и бросилась в поток. А он, как будто только и ждал ее, подхватил и повлек в дали-дальние... Он поток?.. Или она - река?..

Эта альтернатива имела значение не очень долго - пока не утих окончательно пламень внутри, сначала превратившись в маленький мечтательный уголечек сожаления и грусти, а потом - в зыбкую тень. Впрочем, долго или недолго - определение весьма расплывчатое. Какова мера долготы - мгновения, жизни?..

Женщина чувствовала, что именно в этом аспекте мира произошли какие-то изменения - то она отсчитывала время с четкостью метронома, то совершенно теряла ощущение его.

Она плыла, лежа на спине, и смотрела на небо, плавно менявшее звездную черноту на голубизну и обратно. В этой смене красок, неповторимых в оттенках, но неизменных в основных тонах, была такая же красота и очарование постоянства, как в течении реки, частью которой Женщина себя ощущала.

Она уже не помнила, как давно возникло это ощущение, но протеста в ней оно не вызывало. В какой-то момент она перестала ощущать свое тело. Только покой, вечное движение и благорастворение...

Изредка Женщина посматривала на берега, которые становились все дальше и дальше по мере того, как полноводней становилась река, принимавшая в себя воды неисчислимых родничков, ручейков и речушек. Иногда Женщине казалось, что между стволов и скал мелькает оленья голова с ветвистыми роскошными рогами, но она не была в этом уверена, а всматриваться пристальней не возникало никакого желания. Мелькает и пусть себе мелькает... Встречался ей когда-то какой-то Олень. Пытался он делать что-то безрассудное и, кажется, ее призывал к тому же... А может быть, ей все это приснилось-привиделось?.. И не было никакого Оленя?.. Собственно, углубляться в эту проблему у нее не было ни желания, ни времени - ее внимание всецело поглощал поток новых ощущений.

Женщина, в действительности, не перестала ощущать свое тело. Это только казалось так какое-то время. Просто ощущала она его теперь совсем иначе - не могла воспринять во всей целостности, как прежде. И механизм ощущений странным образом изменился.

Она видела мир гораздо более четко, чем раньше. И не только малюсенький видимый сектор, на который были направлены глаза, а сразу все пространство, с каким соприкасалась - и зеленый покров травы над ручейком, и камыш вокруг озера-омута. Видела даже лифчик с трусиками на берегу и каменных стражников у начала, и сразу все берега, и небо над руслом, и дно в глубине, и что-то, не совсем отчетливо, - впереди, где ее еще не было.

Видеть все это сразу было интересно, но в то же время утомительно, потому что требовало постоянного внимания. И не только на основном русле, но и на каждом малом и большом притоке, которые ощущались чем-то вроде конечностей... Или корней дерева, если бы она когда-нибудь ощущала себя деревом... Впрочем, временами ей казалось, что и это ей не чуждо - она чувствовала те деревья, которые росли вдоль реки и питались ее водой, и видела часть мира их виденьем.