Владимир Васильев - Проснуться на Селентине

И поволок дрова дальше.

Вездеход уже завершил рост, до вечера вполне можно успеть его оттестировать. Маслянисто поблескивающий металлокерам был теплым и шершавым на ощупь. В салоне пахло хвоей и свежей пластмассой. Ник пошевелил ноздрями, втягивая воздух.

- Вот он, запах, цивилизации, - патетически воздел руки и плюхнулся в кресло перед пультом. Притянул клавиатуру и запустил реактор. Вездеход ожил. Ник даже не сомневался, что машина в полнейшем порядке. Вот если бы яйцо росло до утра, сожрало бы пару кубов почвы, а вездеход пах серой, тогда бы Ник погонял его как следует и скорее всего свернул бы в сырьевой зародыш, активировав предварительно новый. Чем быстрее вырастало его детище, тем больше уверенности в полном детища здравии. Закон эмбриомеханики.

Когда начало темнеть. Ник развел костер. Иссохшие дрова сгорали, превращаясь в жарко тлеющие угли. Близилась ночь, первая ночь на Селентине, и Ник хотел, чтобы она надолго запомнилась.

Потом он деловито вертел над жаром шампуры и поливал шашлык вином; угли сердито шипели. Ветер упруго шумел в кронах супердеревьев, звук доносился откуда-то высоко сверху, из самого поднебесья, и это было очень непривычно. У земли ветра совсем не чувствовалось, наверное, ему трудно было сюда спуститься с высот. Еще доносился многоголосый стрекот. Ник вдруг подумал, что на деревьях такого размера и цикады должны обитать соответствующие. С человека величиной. Или даже больше.

- Эге-гей, насекомые! - заорал он озорно. - Это я, Никита Капранов, хомо сапиенс сапиенс, Земля! Встречайте!

Цикады скворчали как и раньше - до пришельца из другого мира им совершенно не было дела.

От мяса на шампурах растекался умопомрачительный запах. Ник выпил еще вина и уселся в любимое плетеное кресло, которое всюду возил с собой, на каждый проект. Оно повидало уже шесть миров, ныне активно заселяемых. Селентина стала седьмым.

Первый вечер под этим небом вполне получился. Ник с удовольствием поел пряного шашлыка, пропахшего дымом, выпил две бутылки "Хванчкары" и, довольный, завалился спать в грузовом отсеке бота. Можно было устроиться и в вездеходе, но Ник не любил упираться ногами в гулкий плексовый колпак а во всю длину на сиденье он не помещался.

Утром Ник бодро попрыгал у бота на травке, отжался раз пятьдесят, опрокинул на себя с полведра холодной воды и, мурлыкая, словно объевшийся сметаной котище, пошел смотреть на станцию и почти готовый коттедж. Станция выросла целиком; на коричневой, под бук, стене присохла валлоидная пленка со сморщенным активатором.

- Лентяища, - любовно проворчал Ник, - не могла эти двести граммов куда-нибудь пристроить?

И подумал: "Нужно будет проверить программу роста энергостанции. Неужели там нет органов с валлоидными вкраплениями? Обычно зародыши съедают все сырье вокруг себя, даже собственную оболочку. Потому что из камней и чернозема те же валлоидные цепочки еще нужно синтезировать, а тут уже готовые под боком, бери и втискивай куда нужно..."

Внутри станции пахло озоном и той же, что и в вездеходе, пластмассой. Ник пнул дверь и вошел в пультовую. Ряд экранов слепо таращился на него.

- Привет, родимый, - сказал Ник с подъемом. Привычку беседовать с подросшими зародышами он перенял у своего босса, вечно печального Пита Шредера, легенды эмбриомеханики. Ник полтора года стажировался в его саутгемптонском центре.

Повертевшись в кресле и подогнав его под себя, Ник слинковал местный комп с корабельным и прогнал предварительные тесты. Результаты были вполне утешительные: зародыш вырос почти без сбоев, пара огрехов в генераторной, почему-то не работающий кондиционер в комнате отдыха и непрозрачное окно в предбаннике-прихожей. Сходив за ремонтными зародышами - с виду такими же матовыми яйцами, - он вручную запустил нужные куски программы и активировал ремонт через комп. Непрозрачный стеклит в предбаннике держался весьма крепко, и Ник изрядно помучился, пока его вышиб.

До обеда он ползал по базовой программе роста этого типа станций и искал в структурных потоках запросы на валлоидные цепочки. Запросы попадались, но куда зародыш отправлял синтезируемые порции. Ник долго не мог отследить из-за кольцевых ссылок. Ругаясь и проклиная бесхитростного программера. Ник прокручивал запросы раз за разом и наконец нашел сбой: чертовы ссылки вместо того, чтобы адресовать готовые цепочки на активные зоны, пересылали туда весь синтез. Когда валлоиды требовались в другом месте, синтез тут же переезжал в новую область, так и не завершив прокладку в прежнем потоке. А едва началась доводка, синтез шел уже из накопленного резерва, посторонние материалы зародыш тому моменту перестал усваивать, поэтому и не тронул подсохший активатор на остатках оболочки. Дурацкий эффект, неудивительно, что его никто не предвидел.