Владимир Васильев - Проснуться на Селентине

И - как достойный всему внезапному великолепию фон - громада супердерева чуть поодаль.

"Ой, мамочки", - подумал Ник.

И еще он подумал, что же будет рассказывать контактерам?

- Мне кажется, - хмуро заявил Градиленко, - ты от нас что-то скрываешь.

- А что мне скрывать? - искренне удивился Ник. - Думаете, я набрел в лесу на месторождение алмазов и втихую его разрабатываю? Так здесь алмазы мало ценятся.

Градиленко кутался в пуховик, который, увы, плохо защищал его от пронизывающего осеннего ветра. То, что Ник был лишь в шортах, майке и босиком, раздражало шефа контактеров еще сильнее.

- Ты сорвал процедуру контакта, - сказал Градиленко. - Отчетов от тебя я не видел уже полтора месяца.

- Коллега, - с чувством произнес Ник. - Напротив, я довольно далеко продвинулся на стезе контакта с обитателями Селентины. И именно поэтому я хочу остаться. Остаться здесь, чтобы окончательно понять и вообразить мост, который можно будет навести между Землей и Селентиной. По-моему, это вам только на руку.

- Нам на руку твоя помощь, которой мы не видим. Я не понимаю, чем ты занимаешься там, в лесу. Я не понимаю, почему ты не мерзнешь на этом чертовом ветру. Я не понимаю, почему общение с каким-то летающим жуком для тебя стало важнее, чем общение с людьми. Я не понима...

- Коллега, - проникновенно и очень спокойно перебил Ник. - Если бы вы дали себе труд осмотреться окрест, возможно, вы отыскали бы первые ответы. Это так, совет вам и всем остальным. На будущее.

Бородачи-контактеры, подчиненные Градиленко, неприкаянно топтались около посадочного бота. Им было тоскливо, холодно и неуютно. И десантникам с прикладными лучевиками тоже было тоскливо, холодно и неуютно.

Земная миссия на Селентине готовилась к отбытию. Готовились все, за исключением бывшего эмбриомеханика Никиты Капранова. Контактеры ничего, ровным счетом ничего не добились здесь - аборигены на контакт не пошли. Тем более обиден был явный успех какого-то там эмбриомеханика, слыхом не слыхавшего о типовых процедурах контакта и тем более о ксенопсихологии. Градиленко злился. Но вредный экс-эмбриомеханик, похоже, всерьез вздумал обосноваться здесь. На запретной для любого землянина (кроме группы Градиленко, разумеется) Селентине. И сейчас предстояло решить - считать Капранова членом вышеупомянутой группы или уже нет.

- Между прочим, - заметил Градиленко, - я имею право приказывать десантникам. Одно мое слово, и тебя попросту пристрелят, щенок!

- Бросьте, - фыркнул Ник. С некоторых пор он перестал скрывать естественные реакции - к чему их скрывать? - Не станут они стрелять.

- Ты нарушил закон! Ты нарушил устав!

- Считайте, что я уволился из флота. А что до земных законов - так можете меня и землянином больше не считать.

Ник чувствовал, как напряглась в отдалении Криста - она прекрасно помнила разрушительную мощь человеческого оружия. Правда, в прошлый раз был пулевик и был подсвинок... Ник, как мог, успокоил ее.

Не станут десантники стрелять. Не станут. А если и станут... Что же... Скорее всего Ник их опередит. Он нисколько не собирался подставлять собственное тело под смертоносные импульсы лучевиков.

- Геннадий Викторович! - окликнули Градиленко от раскрытого пассажирского люка "Медузы". - Капитан на связи! Время!

Шеф контактеров еще некоторое время зло ел глазами улыбающегося Ника, потом досадливо махнул рукой и уныло побрел к боту.

Ник, не двигаясь с места, наблюдал, как грузятся в бот его бывшие соплеменники - десантники, контактеры. То есть это они думали, что бывшие.

У Ника на этот счет сложилось свое мнение.

Задраен люк. Пилот сейчас прогоняет предстартовые тесты... "Медуза" неторопливо отрывается от почвы и, ускоряясь, рвется в зенит, в холодное октябрьское небо Селентины. Супердеревья прощально машут ему ветвями.

Странно, но Ник почти не испытывал тоски по дому - в другое время при виде стартующего бота непременно заныло бы где-то в области сердца.

Почти не испытывал.

Все-таки он сильно изменился в последние месяцы.

Прошло минут пять; стряхнув наконец оцепенение, Ник обернулся и позвал:

- Криста!

Девушка помахала ему рукой с ветви здоровенной шавоши, с высоты добрых, наверное, тридцати метров.

- Иди ко мне! - позвала она негромко, но Ник ее, естественно, слышал так же ясно, как если бы она находилась совсем рядом.

Он зажмурился и побежал. Все быстрее и быстрее. На десятом или одиннадцатом шаге Ник неуверенно оторвался от земли, между лопатками под тоненькой линялой майкой набухли два тугих кома, а потом на свободу вырвалось еле различимое в свете дня мельтешение чего-то эфемерного и полупрозрачного, словно у Ника вдруг отросли стрекозиные крылья, и трепетали сейчас за спиной, и трепетали, вознося его все выше и выше.