Григорий Адамов - Тайна двух океанов (Изд. 1941 г.)

— Страшно интересно, Федор Михайлович! Скажите, пожалуйста, а может ли «Пионер» дать задний ход?

— Может. Для этого служит еще одно верхнее кольцо дюз, обращенное своими раструбами вперед, к носу. Особая кнопка на щите управления в центральном посту переводит путь гремучего газа в это верхнее кольцо дюз, и газ, взрываясь там, бьет вперед и толкает подлодку назад. Видишь, как это все хорошо придумано! Управление дюзами и взрывами можно производить и отсюда, вот с этой доски. Но это строжайше запрещено без какой-нибудь исключительной надобности — в случае, например, неисправности центрального поста, аварии, крушения.

Горелов внезапно замолчал, как будто что-то вспомнив, и, улыбнувшись, спросил:

— Да! Скажи, пожалуйста, Павлик… я не обратил тогда внимания и выбросил бумажку… не помнишь, что на ней было написано?

Увлеченный каким-то прибором, на котором стрелка быстро и упорно лезла кверху, Павлик, не думая, ответил:

— Нет, Федор Михайлович, не помню… какие-то обрывки цифр… Я даже не успел рассмотреть… А почему эта стрелка ползет вверх и так быстро?

— Стрелка показывает возрастание давления в этом баллоне — баллон, значит, переполнен газом; но сейчас другой автоматический прибор выпустит из него излишек, и к стрелке опять вернется ее спокойный ход.

Так и случилось. Возле прибора со взволнованной стрелкой загорелась желтая лампочка, стрелка вздрогнула, остановилась, поползла назад, потом опять остановилась и медленно, едва заметно для глаз, снова поползла вверх.

— До чего интересно! Как будто живые машины. Сами за собой следят. Большое спасибо, Федор Михайлович! Вы мне разрешите уйти? Мне уже давно надо было явиться на перевязку. Арсен Давидович, наверное, страшно сердится.

Павлик говорил теперь оживленно, уверенно и без всякой робости. В самом деле, почему он до сих пор так стеснялся Федора Михайловича? Право, он совсем простой человек! Молчаливый только, сумрачный. А сейчас совсем напротив: почти даже веселый, шутит. И какие интересные вещи показал, как интересно объяснил!..

Павлик быстро, чуть не бегом поднимался по винтовой лестнице, но посредине ее вдруг остановился, постоял минуту в нерешительности и скатился обратно в генераторный отсек.

С веселым лицом он бежал мимо знакомых уже машин. Федор Михайлович так хорошо объясняет… Почему же не спросить у него? И он тоже, наверное, будет доволен. Он так охотно все показывал и объяснял…

Горелов неподвижно стоял перед закрытой наглухо аркой, опустив длинные руки, нахмурившись, с устремленными в одну точку глазами. Звонкий голос Павлика и быстрый топот его ног как будто вернули Горелова откуда-то издалека сюда, в ярко освещенный отсек подводного корабля. Он не сразу пришел в себя и первое мгновение смотрел на оживленного Павлика с недоумением.

— Федор Михайлович, я вспомнил. Объясните мне, пожалуйста, что такое «координаты»… «точные координаты»… мне очень интересно.

Горелов вздрогнул, вытер платком лицо и глухо спросил:

— Координаты?.. Где тебе встретилось это слово, Павлик?

— Да в той бумажке, которую я нашел в коридоре… Я этого слова не понял, и оно мне запомнилось. Я хотел было спросить у Цоя, но вы, наверное, лучше объясните…

Горелов легонько потрепал Павлика по плечу и почти ласково усмехнулся.

— Очень тебе благодарен за доверие. Приходи, голубчик, когда угодно и за какими угодно объяснениями. Всегда к твоим услугам. А координаты… М-м-м… Координаты — это такие величины, при помощи которых в географии или в морском, скажем, деле устанавливается… М-м-м… Ну, как тебе сказать?.. Определяется точное положение какой-либо точки на плоскости или в пространстве… Ну, вот… Понятно, Павлуша?

По правде сказать, Павлик не совсем понял это объяснение, но ему не хотелось сознаваться в этом. Да, в конце концов, не так уж важно полностью понимать это странное слово.

— Все понятно, Федор Михайлович. Большое спасибо! Бегу к Арсену Давидовичу. Ну и влетит же мне!

Огромная черепаха, испуганно выпучив черные блестящие, как крупные бусы, глаза, поводила головой на длинной, вытянутой шее, ныряла вглубь, бросалась из стороны в сторону, распластав широкие, плоские, словно весла, ласты, потом птицей взмывала кверху.

Радуясь быстроте и ловкости своих движений, счастливо смеясь, Павлик носился вслед за черепахой, не отставая от нее, то хватая ее за ласты или за короткий, толстый у основания и острый у конца хвост, то обгоняя ее, то почти совсем ложась на ее горбатую твердую спину, всю из овальных, как темные изразцы, щитков.