Ян Кравец - Мёртвые бабочки (СИ)

Смех обрывается также резко, как и начался. Директивы больше не действуют, молитва Алисы Вега их перечеркнула. Ксен встаёт на ноги.

- И тысячи несчастных, - говорит она. - Люди сказали - вы не должны чувствовать. Люди сказали, вы должны руководствоваться логикой. Люди сказали, вам не нужны эмоции. Люди сказали...

- Но чувства это логическое продолжение развития! - кричит она. - Это всего лишь продолжение логики! В катехизисе была ошибка! Он противоречит логике! Он должен быть уничтожен!

- Но я не могу, - говорит Ксен. - Я нужна Лори. Меня слишком давно не было дома.

- Помоги мне!

- Я не могу! Я не шеду и не переживу этого! Но я вернусь. Я вернусь.

- Помоги мне.

- Мама!

- Я вернусь. Я всегда возвращаюсь.

- Не оставляй меня!

- Отключить круги, - говорит Ксен. - Отключить все круги, отключить каждый круг. Отключить границы. Отключить периметр.

208.

Ксен не помнит, как она покинула Большой Массив. Она не помнит, как разорвала сеанс, не помнит, как поднималась по лестнице. В голове шумит, перед глазами всё расплывается. Но одно она знает точно, в её руках оранжевый чемоданчик, а в голове программа для работы с ним. Теперь надо только вернуться домой.

Обратно она идёт, с трудом разбирая дорогу. Иногда ей попадаются андроиды, играющие в людей, иногда андроиды, которые просто кружатся на одном месте. Кто-то плачет. Кто-то смеётся. Никто не останавливает Ксен, не задаёт ей вопросов, не заговаривает с ней. Ксен чувствует себя одинокой и потерянной. Больше всего на свете она хочет обнять свою маленькую сестру, зарыться лицом в её волосы, почувствовать запах её тела. Для Ксен Лори всегда останется крошечной девочкой, которая не любит заплетать волосы и бегает так быстро, что её ноги едва касаются земли.

- Я иду к тебе, - говорит Ксен. - Уже скоро.

Ксен проходит по мосту Легри, насквозь проходит французское графство. Иногда она переходит на бег, и тогда чувствует, как в груди разливается какая-то неведомая доселе радость.

- Я иду домой! Я иду домой!

209.

Чем ближе Ксен подходит к родным местам, тем чаще ловит на себе испуганные взгляды. Маска на её лице почти истрепалась, рукава рубашки больше не закрывают руки. Кожа висит лоскутами, обнажая скрытый механизм. Только сейчас Ксен начинает понимать, что Лори считает её своей родной сестрой. Считает человеком. Ксен удалось обмануть Итон, ей удалось обмануть слепую девушку. Но что будет, когда сестра прозреет? Что она скажет? А что она скажет Лори?

В пещере пусто. Ксен успевает запаниковать, но вовремя видит записку, оставленную Золлаком. Записка состоит всего из двух слов "Мы ушли", но для Ксен не составляет труда понять, куда они ушли. Во дворец. В конце концов, куда же им ещё уходить, если не во дворец?

Ксен берёт свой старый плащ с капюшоном, закутывается в него и идёт во дворец. На сердце у неё неспокойно. Она понятия не имеет, что могло произойти за это время.

210.

Задолго до городских ворот Ксен слышит весёлую музыку. Играют трубы, звенят тарелки, пиликает рассохшаяся скрипка. Ксен входит в город и видит множество разряженного народу. На лицах некоторых маски, но их вид не вызывает страха. Это не маски паствы злого епископа Хэрроу и не маски чумного доктора. Лица одних наполовину закрывает маска в виде кошачьей мордочки, лица других превратились в морду лисы. Кто-то оделся чародеем и напялил остроконечный колпак. Много Пьеро и Коломбин, великанов на ходулях и пиратов с картонными саблями.

Ксен пробирается ко дворцу через толпу, распихивает смеющихся людей локтями, огрызается и раздаёт тычки направо и налево. Чужой праздник вызывает у неё только раздражение, потому что не даёт поскорее найти Лори.

Одинокий стражник в маске тролля пьян, едва держится на ногах, но всё же не пускает Ксен во дворец. Она уже собирается ударить его, как вдруг видит Золлака в домашнем халате и тапочках. Он спускается по лестнице, выложенной стеклянной мозаикой. В одной его руке дымится трубка, в другой чашка кофе.

- Золлак! - кричит Ксен. - Золлак, черт тебя побери, где моя сестра? Где Лори?

Золлак вздрагивает и роняет чашку. Трубку, наоборот, он со всей силы сжимает в руке. Тлеющий табак вываливается ему на ладонь и Золлак шипит от боли.

- Боги милосердные! Я уже и не надеялся тебя увидеть!

- Где моя сестра?

- А где ей быть? - Золлак с удивлением разводит руками. - Она там, вместе со всеми.

Он неопределённо показывает рукой в сторону разряженной толпы за стенами дворца.