Григорий Неделько - Неомифы (сборник)

– Не понял?

– Это чавканье, а не бульканье.

Главный фыркнул и в следующую фразу вложил всю свою язвительность:

– Да? И чем же они занимаются? Ужинают?

Слюна не хотела не то что смачивать горло, но даже собираться во рту, и щуплый прекратил бесплодные попытки сглотнуть.

– Вроде того, – прошелестел он…

Вытерев пасть «полотенцем», почти не поменявшим цв е та после этого, Ктулху сыто рыгнул и оценил обстановку. Дорогу к помещению, откуда доносились голоса новых потенциальных друзей, перекрывала стена. Толстая, крепкая, надёжная.

Ктулху размял щупальца и, не особо напрягаясь, вдарил по белому камню. Образовался проход, в который, если пригнуться, без труда можно было протиснуться…

Ещё никогда Слухач столь быстро не читал заклинание. Ктулху, безусловно, чемпион, но надо понимать, что есть особый вид чемпионов, которых не стоит подпускать близко к себе, а восхищаться ими следует исключительно издали. Желательно, заочно. Что интересно, солидного набора витиеватых фраз Слухач не учил, слышал текст лишь урывками, а родилось пространное заклинание в непостижимом уме сумасшедших монахов-буддистов… да горят они в Аду, бедняги!

– …и сим возглашаю: Будда, явись!

– Не визжи поросём, чавк-чавк-чавк, голос сорвёшь.

Ктулху облизал щупальца и двинулся на сторонника зла.

Отступив назад, Слухач упёрся во что-то спиной.

– Да, плохи твои дела, капюшон, – прозвучало оттуда, где, по его прикидкам, находилась пентаграмма.

Слухач обернулся – и с неописуемым облегчением увидел внутри круглого знака полного, полуголого, сидящего в позе лотоса типа, что благостно улыбался.

– Будда! Ты! – завопил изогнутый сектант, сам не свой от радости. – Слава богу!.. Спаси меня, спаси, прошу! И поскорее!.. А ты изыди, исчадие Ада!

– Чего исчадие-то сразу? Чего Ада? – Ктулху обиделся. – Я же тебе ничего плохого не сделал!.. Пока.

– Будда, оглох, а?! Спасай же, ну!..

Расположившийся в центре магической звезды тип расплёл будто бы связанные узлом ноги. Встал.

– Да я не против, – проговорил Будда. И, постучав по незримой стене, идущей вдоль окружности пентаграммы, добавил: – Но надо бы освобождающее заклинание прочесть: стена больно крепкая, не проломить. На совесть сделана. Китайцы ставили?

Ктулху открыл пасть, закрыл пасть и смачно чавкнул.

– Или китайцы придут позже? Или когда они придут? Да придут ли вообще? И куда?.. – рассуждал вслух Будда…

До восхода было ещё далеко.

По всей идеально круглой территории тоже гудели, то ли создавая, то ли руша атмосферу, керосиновые вентиляторы. И характерный запах витал-летал – незваный гость. Жужжали на топливе компьютеры, открывались на топливе двери, горели на топливе фонари: хорошо работало множество различных вещей, ранее не подозревавших о своём возможном симбиозе с продуктами нефтепереработки.

Однако благодаря ябедам, доносчикам, шпионам… короче говоря, информаторам, которых на дрейфующем корабле с течением лет расплодилось видимо-невидимо, новости со свойственной им обстоятельностью достигли ушей высокого начальства. Командира. Быстро и отнюдь не в первозданной форме.

Ночь резко перестала быть томной.

– Я разрешал вам проводить шабаши и всё такое, но только тихо! – грозно известил из-за двери храма капитан; звездолёт, пусть и переквалифицированный в остров, по-прежнему находился под его руководством. – А вы жителей будите! Ну-ка отставить!

Вдруг кто-то или что-то бухнуло – с громкостью, достойной извержения вулкана. Затем бухнуло снова. И снова.

– Значит, по-нормальному не понимаете? Ладно! Сами напросились. Хотя знали, что у меня есть ключ от каждой двери, и я предупреждал… – Он отпер магнитной карточкой замок – пыхнуло бензиново, открылась тёмная арка. Командующий поселением зашёл внутрь, усиленно раздумывая над концовкой речи – чтоб позначительнее вышла, пострашнее.

– Будь другом, – прогремело сверху, – подскажи, где тут самый густонаселённый район.

Вентиляторы тотчас примолкли. А может, показалось.

Учитывая обширные мыслительные процессы капитана, неудивительно, что он не приметил осьминога-великана. Вернее, приметил, однако не сразу, а примерно тогда же, когда в поле зрения попала дыра в потолке, разрушенная белокаменная перегородка и прелести… поинтереснее.

– Он просто зверь, когда голоден, – объяснил капитану кто-то из глубины источающим благость голосом.

Командир замер. Задрал голову. И теперь не просто замер – оцепенел.