Григорий Адамов - Победители недр. Изгнание владыки

— Так. Хорошо, — сказал наконец Комаров, подняв голову. — Что еще?

Хинский огорченно развел руками:

— Пока ничего, Дмитрий Александрович.

— Ну, что же! Поработали неплохо и узнали немало. Что вы думаете дальше предпринять? Надо идти по следам, пока они свежи и горячи.

Хинский минуту помолчал.

— Прежде всего, — начал он, — я хотел бы сегодня же обследовать окружность радиусом до пятисот пятидесяти метров вокруг Новоарбатского гаража, откуда была взята красная машина. Где-то на этой окружности была первая остановка машины. Возможно, кто-нибудь там запомнил ее яркую окраску. Одновременно надо будет поручить сержанту Васильеву…

На столе перед Комаровым послышалось тихое гудение, засветился экран второго телевизефона.

Хинский замолчал. Комаров включил аппарат. Экран остался пустым, но из звуковой части аппарата послышался голос:

— Алло. Кто у аппарата?

— Двести восемьдесят шесть, — ответил Комаров.

— Колесо.

— Луна.

— Клязьма. Пост номер два. Разрешите срочно доложить, товарищ майор. Во дворе замечается усиленное движение людей между коттеджем и ангаром. Внесли в ангар чемодан и баул. Пришедший в шестнадцать тридцать через калитку со Школьной улицы человек вышел из коттеджа, переодетый в рабочий комбинезон, с какими-то инструментами в руках и направился в ангар. Предполагаю, идет подготовка к вылету.

— Кардан не появлялся? — живо спросил Комаров.

— Не появлялся, товарищ майор. Полчаса назад из коттеджа во двор вышел пришедший сюда вчера посторонний мальчик с собакой. Их сопровождал сын владельца коттеджа. Погуляли минут десять по саду и вернулись в дом.

— Больше ничего нового?

— Пока все, товарищ, майор.

— Спасибо. Будьте внимательны. Если начнут выводить геликоптер из ангара, немедленно сообщите. Буду у аппарата.

Комаров выключил телевизефон, и сейчас же по волновому избирателю вновь включил его. На экране появилась небольшая комната диспетчера при ангаре. Диспетчер, сидевший у пульта, на котором были видны разноцветные кнопки, рычажки, горящие и потухшие лампочки, светившиеся нити графиков, поднял глаза и вопросительно посмотрел на Комарова?

— Что прикажете, товарищ майор?

— Приготовьте, пожалуйста, скоростную машину к немедленному отлету и держите ее наготове.

— Слушаю, товарищ майор, — ответил лейтенант-диспетчер, быстро переводя какой-то рычажок на пульте и нажимая кнопку на щитке. — С пилотом?

— Непременно. На всякий случай — для длительного, дальнего и высотного полета. Машину перевести поближе, на малую площадку.

— Слушаю, товарищ майор. Через семь минут машина будет на малой площадке.

Комаров выключил аппарат, экран потух.

— Итак, мой дорогой, — сказал майор, обращаясь к Хинскому, — я опять отлучаюсь из Москвы. Когда вернусь, не знаю. После донесения поста номер три о заготовке продовольствия в ангаре клязьминского коттеджа я понял, что там организуется новое путешествие Кардана. Всю ночь я думал и не мог решить: следовать ли мне далее за Карданом или остаться в Москве и распутывать узел, завязавшийся вокруг Клязьмы. Сегодня я наконец договорился с заместителем министра государственной безопасности, что лично займусь Карданом и не выпущу его из виду, пока мне не станут известны цели, ради которых он пробрался в Советский Союз. Боюсь, что этот человек несет нам несчастье. У него есть какие-то связи, возможно — сообщники в Советском Союзе. Здесь пахнет преступной организацией, в которой Кардан, кажется, собирается играть видную роль. Посмотрим. А вы продолжайте идти по тем следам, какие уже имеются в Москве. Будьте терпеливы и настойчивы. Вы будете работать под руководством моего заместителя, капитана Светлова. Не забудьте получать сведения со станции Вишневск о ходе наблюдений за «освободителями» Кардана. Ну, прощайте, друг мой, — закончил Комаров, вставая и протягивая Хинскому обе руки. — Времени у меня остается мало. Каждую минуту могут вызвать. Я хочу оставить капитану Светлову и вам подробную инструкцию…

Хинский, прощаясь с майором, был взволнован и грустен.

— Дмитрий Александрович, — сказал он запинаясь, — вы, пожалуйста, присылайте хоть изредка весточку о себе…

— Непременно, Лев Маркович. Непременно, дорогой мой. При первой возможности.

Дима жил словно в тумане. Ни о чем невозможно было думать, ничто не доходило до сознания. Дима ходил растерянный, на вопросы отвечал невпопад, словно с трудом пробуждаясь от сна.