Аластер Рейнольдс - Великая стена

Мне нужны наушники, чтобы расслышать хоть что-то на фоне гула шести моторов «Антонова». Я тянусь за ними, но тут сзади нависает Джейк.

— А я думал, ты пошел проверить, как там наш большой парень.

Я оборачиваюсь. Он все еще держит бутылку.

— Уже сходил. И передал ему, что слышал, как он сегодня отлично поработал. А теперь хочу сам в этом убедиться. Никак не найду то место, откуда…

Он наклоняется и убирает мою руку с компьютера.

— Ничего не надо искать. Я уже все разметил.

Он сует мне виски, нажимает несколько клавиш — они настолько истертые, что букв и цифр почти не видно, — и на экране опять появляется Дерек. По темно-красному оттенку света и фильму с врезающимися астероидами и извергающимися вулканами на сценическом экране я понимаю, что это начало «Вымирания».

— Так из-за чего такой восторг?

— Надень наушники.

Я надеваю наушники. Джейк прокручивает запись, пока не попадает на переход между вторым и третьим куплетами. И запускает воспроизведение на нормальной скорости. Ударные грохочут отбойными молотками, басы такие мощные, что вибрируют кости, и тут вступает Дерек, выпуская на волю шквал безумного звука: шея выгнута дугой, глаза сужены до щелочек — он извергает раздирающий гортань рев чистой первобытной ярости.

Начался третий куплет. Джейк нажимает паузу.

— Вот ты и увидел, — говорит он.

Я снимаю наушники.

— Не совсем уверен.

— Тогда тебе надо послушать предыдущее исполнение. И то, что было до него. И каждое чертово исполнение этой песни, записанное до сегодняшнего вечера.

— Ты так думаешь?

— Да. Вот тогда ты и поймешь, — и Джейк смотрит на меня с абсолютной серьезностью, как будто собирается раскрыть один из самых мрачных и таинственных секретов Вселенной. — Сегодня все было иначе. Он вступил раньше. Опередил свое обычное начало. А после этого играл дольше обычного и добавил этот вокальный выпендреж.

Я киваю, но все еще не вижу общей картины:

— Ну ладно, он облажался. Ну, случается. Надо плюнуть и забыть, сам же говорил. Ведь шоу все равно было хорошим. Все так говорят.

Но Джейк качает головой:

— Ты не врубился, старина. Это не ошибка. Это намного хуже. Это усовершенствование. Его импровизация.

— Ты не можешь знать наверняка.

— Могу. — Он нажал другую клавишу, и на экране появилось окно нейронной активности Дерека. — Я это извлек из записи, сделанной во время концерта. Примерно в тот момент, когда он начал отступать от сценария. — Его палец указал на три ярких пятна. — Видишь эту активность? Эти пятна и раньше появлялись, по одному или два. Но еще ни разу одновременно.

— И это что-то означает?

Он тычет пальцем по очереди в каждое из пятен:

— Задняя премоторная зона коры. Она активируется, когда мозг планирует последовательность движений тела. Когда ты поскальзываешься на льду, именно эта часть мозга заставляет тебя размахивать руками, чтобы не упасть. — Следующее пятно. — Передняя часть поясной извилины. Это твои базовые сложные решения, модуль их принятия. Погнаться мне за этим мясом или за другим? — Палец перемещается к третьему пятну. — Внутренняя лобная извилина или передняя премоторная зона. Тут мы уже глубоко в структуре мозга млекопитающего — у нормального рекса здесь не было бы вообще ничего такого, что можно было бы хоть как-то назвать. Знаешь, когда активируется эта зона у тебя и меня?

— Как ни странно, но я не невролог.

— Я тоже им не был, пока не занялся Дереком. Это очень крутое пятно, старик. Именно оно включается, когда ты слышишь речь или музыку. А когда все три этих зоны срабатывают разом? Это вообще уникальная сигнатура. Она означает, что он не просто играет музыку. Это значит, что он ее сочиняет на ходу.

Несколько секунд я даже не знал, что и сказать. Я не сомневался в его правоте. Джейк знает шоу — и мозг Дерека — наизусть. Он знает каждый момент, когда Дереку положено вступать и играть. Дерек, пропустивший такой момент или начавший раньше… такого просто не должно быть. А Дерек, каким-то образом сумевший отклониться от программы и сделать так, чтобы песня прозвучала лучше, — это, мягко говоря… не совсем то, что нравится Джейку.

— Я не люблю импровизации, — говорит он. — Это признак творческого беспокойства. Не успеешь опомниться, и…

— Контракты на сольные записи, непомерные райдеры и автобусы для частных экскурсий.

— Я-то думал, что мы избавились от такого дерьма, — скорбно добавляет Джейк. — Ну, когда перешли на покойников. Затем на роботов. Затем на динозавров. А оно продолжает возвращаться, чтобы нас укусить. Талант всегда верит, что знает, как сделать лучше.