Николай Веретенников: Монолог горы

Однажды, испытав сильную боль от взрыва на слабом плече, решилась внушить умной и веселой Норе, занимавшейся монтажом оборудования, что я живая. Призналась, что флегматичный добряк Стефан, окрестивший меня "Слоном" и попавший в расщелину, остался жив не чудом, как полагали; падающее тело я успела подхватить слабым потоком вея. А любопытный Ду Фу спасся от больного дактиля, прилетающего со спутника к нашей целебной воде благодаря тому, что я спрятала его внутри своего слегка вздыбившегося покрова.

Нора была отправлена на челночном боте. Ее сочли нездоровой.

Разным людям пробовала поведать миф о сотворении Здансаты. Но кто назвал его странным сном, кто - галлюцинациями, кто - причудами психики на незнакомой планете.

Все пришельцы, кроме Стефана, называют меня Горой. Я - Вара, и новое имя мне чуждо, как чуждыми кажутся ползающие механические и электронные машины. Уж лучше козродах...

Однако с людьми, представителями иной структурной жизни, было бы любопытно подружиться. Любопытно и полезно - уверена!

Почему двум разумам не войти в содружество? Я не знаю, как это можно сделать, но надеюсь, верю в пользу такого содружества. Закономерности моей высшей деятельности, восприятие времени и пространства, мои способности вместе со способностями людей создали бы великолепный симбиоз.

Нам не врозь идти, если намерения добрые, светлые. Есть у меня сокровенное, чем готова поделиться. Есть гипотезы, которые нетрудно реализовать совместными усилиями. Собрать бы научные знания в единую сокровищницу и - дорога за пределы собственной узости, вход в иные миры. Такие разные мы... такие нужные друг другу...

Я увлеклась. Захлебываюсь собственными мыслями и, возможно, пустыми мечтами. Реалии грустны и тревожны. Думаю об этом ночами, успокаивая боль физическую.

"Нортон, я люблю тебя".

"Ты - мое чудо!"

"Это правда-правда?"

"Чудо мое!"

"Обними! Маленький во мне пусть чувствует нашу любовь".

Они беседовали долго и ласково.

В отношениях разнополых людей ничего не смыслю, кроме того, что они проявляют добрые качества. Поняла главное: и Нортон, и Мари счастливы. И принадлежность одного другому, душевная близость, нежность и страсть становятся величайшей ценностью их жизни и дают им заряд непознанной мною энергии. Уникальное явление.

На следующее утро вся техника пришла в движение. Но тогда я еще не знала намерений пришельцев.

У меня нет речевого аппарата, и потому я не могу издавать звуки и воспроизводить речь захватчиков. Не могу подключиться к системе связи. Я бы на все планетарное пространство вопросила: "Что же вы делаете?!" Я бы увещевала их. Я бы стенала, стыдила: "По какому праву вы колонизуете свободную планету? Почему вы необузданной силой варварски вмешиваетесь в чужую природу, попирая ее? Ведь тот, кто приходит к другим со своей меркой и системой ценностей, неизбежно обманывается. И к гибели ведет, и непоправимое зло сеет. Это несправедливо, о Прародительница!"

Безмозглые старательные машины, управляемые человеком, разрушая, стали добывать сырье.

Я готова поделиться своим достоянием, все стерпеть. Даже привыкнуть к частым болевым ощущениям. Человек не ведает, что творит, он стал варваром по неведению. Будет ли предел насыщению доставшимся богатством? Нельзя же грабить бездумно и безоглядно. Высокий разум не может быть жестоким! И я исключала из жизнедеятельности один сектор за другим. Сопротивлялась нашествию. Содрогалась. Осыпала. Обливала. Внушала... Напрасные потуги.

Оборвала электромагнитную подвеску, обеспечивавшую передвижение техники, работающей на склонах.

Короткая передышка. Подвеску отремонтировали.

Вновь ломала. Вновь передышка.

Только сейчас я поняла, как медленно по сравнению с биологической формой существования, текут во мне жизненные процессы.

Озарение пришло к Мари без моего влияния:

"А теперь и я, вслед за Норой, заявляю: пусть она не живая, но это и не простая гора в нашем понимании".

В непонятном воинственном азарте люди ринулись ко мне на летательных аппаратах. Гулкая дробь эха прокатилась по лабиринтам моего тела. В злобе выплеснула лаву, поддерживающую температурный режим. Быстро затвердевшая на холодном воздухе, она, чего я не предполагала, вызвала новый интерес у искателей. На рудоперерабатывающем заводе появилась линия по извлечению из лавы лавия и гория - так люди назвали неизвестные вещества. Материальное воплощение моей озлобленности стало неожиданным даром десанту. Но подобная реакция окончательно убедила Харлайна - руководителя экспедиции - в том, что я неживая.