Пол Андерсон - Аватара

— Значит, они помогают, — выдохнула Кейтлин. — И хотят узнать, как живет каждый мир. Чтобы лучше любить?

— Конечно. Они прекрасно изучили нас, прежде чем запрограммировали робота в Т-машине, расположенной в Солнечной системе, — сказала Фрида. — Но какой Оракул следит за нами на Земле?

— Безусловно, не похожий на этот, — отвечал Бродерсен. — Продолжай, Джоэль.

— Некоторое количество развитых видов добрались сюда, предположительно, методом проб и ошибок, — продолжила голотевт. — Они и потом время от времени присылали научные экспедиции. Но установленного расписания нет, никто не бывает здесь достаточно часто. Это вполне понятно: сколько сил и средств может истратить на одну звезду раса, знающая пути через несколько ворот? Можно рассчитывать на один или два визита в течение следующего десятилетия. Но никто из них не подскажет нам пути до Солнца, Феба или Центрума. Откуда им знать? Сам Оракул не знает его.

Наступило молчание, и она торопливо добавила.

— Я добилась некоего прогресса, и если мы останемся возле пульсара, так, чтобы общаться с ним, то продвинусь и дальше. Оракул как будто готов рассказать мне все что угодно. Но мне очень многое непонятно. Поэтому я сконцентрировала внимание на расспросах о Звездных воротах и получила намек.

Я не могу рассчитать, куда и когда приведет нас конкретная траектория. Однако, применив все полученные здесь знаки, могу сделать вероятностную оценку расстояния и направления нашего перемещения. Но что еще более важно, я умею теперь достаточно точно оценить вероятность существования Т-машины в месте, куда нас приведет переход. Иные продолжают строить их, понимаете, — смешок вырвался из ее уст. — Слово «продолжают» можно считать классическим примером бессмысленного шума, не так ли? Простите. Я не отвыкла от ограничений моего природного мозга. Дело в том, что Иные действуют не по случайной схеме. Они слишком много знают для этого. Они постоянно расширяют свои границы, ради познаний, а не завоеваний, — я в этом не сомневаюсь.

(Кейтлин шепнула: «Ради любви», — и Джоэль заметила это.) — Их интересуют места, где можно увидеть кое-что более интересное, чем вакуум. Поймите, им приходится пересылать все необходимое для сооружения новой Т-машины — материалы, а быть может, и инструменты, — экспедиция может возвратиться, только построив собственную машину. Работа немалая даже для них. Я думаю, что если мы начнем перемещаться от машины к машине по предлагаемой мной схеме и соберем больше данных… словом, если будем перемещаться дальше и в нужную сторону… то наконец окажемся на той границе, где сейчас находятся сами Иные.

Джоэль чувствовала, что теряет сознание, голова ее была словно набита песком. Ныла каждая клеточка ее тела. Она согнулась, жалея только об одном, — что не может немедленно уснуть.

Смутно она услышала Бродерсена.

— Все понимают, на что мы дерзаем? Эта леди не гарантирует нам дальнейшего перемещения при каждом прыжке. Шансы могут сложиться и в нашу пользу, но с каждым повторением они уменьшаются.

— Мы можем остаться здесь во вращении на датской орбите, — предложил Вейзенберг. — Вполне очевидно, у нас есть шансы на то, что чей-нибудь корабль явится сюда прежде, чем мы умрем от голода. Не сомневаюсь, что такая цивилизация сумеет синтезировать земную пищу и позаботиться о нас. Конечно, экипаж не сумеет проводить нас домой, но мы, вне сомнения, сумеем прожить интересную жизнь на его родной планете.

— Ты это серьезно, Фил? — спросила Кейтлин.

— Нет, у меня семья. Но я просто думал, что один из нас должен подытожить все для остальных.

— А человечество останется в руках типов, подобных Айре Квику? — огрызнулся Дозса.

— Эй там! — сказал Бродерсен. — У нас еще будет время обдумать это. Джоэль, я берусь за лечение: начнем с двадцатичетырехчасового сна.

Джоэль едва чувствовала руки, относившие ее в каюту, не заметила она, и как Кейтлин губкой омыла ее, как вдвоем они с Бродерсеном уложили ее в постель и дождались, пока она уснет. Проваливаясь в сон, она думала лишь об Оракуле и о тех, кто создал его.

Прыжок.

Число видимых звезд уменьшилось, как в туманную ночь на Земле. Ярче всех были красные, а это значило, что они рядом. Несколько редких гигантов отливали стальной синевой.

Среди них висело громадное солнце. Тусклый, красно-оранжевый диск можно было разглядывать без очков. Зодиакальное свечение простерлось широко, но на диске ничего не было: ни пятен, ни вспышек, ни протуберанцев, не было и короны; не имея резкой грани фотосферы, звезда как бы расплывалась, растворяясь в космосе.