Пол Андерсон - Аватара

— Слопают, — отвечал Макаров. — Когда правительство что-нибудь утверждает, граждане не станут оспаривать.

Имейте в виду, я не утверждаю, что подобная стратегия легко осуществима, это нам еще следует выяснить. Например, захочет ли Стедман в полной мере помочь нам? Самообладание может и отказать этому человеку, когда он представит себя перед лицом своего Бога. А если он или кто-нибудь еще окажется ненадежным, тогда как поступить с ними? И еще: как вообще объяснить и оправдать тот факт, что многие высокопоставленные члены Совета не были приглашены на консультацию? Какие свидетельства мы можем сфабриковать? Что посоветовал бы умный человек?

Проще всего достичь цели можно с помощью воображаемого вторжения со звезд. Скажем, что охране обеих Т-машин было приказано истребить инопланетные корабли в тот самый миг, когда они появятся. Общественное мнение поддержит нас и потребует закончить исследования, но следует считаться с угрозой разоблачения.

Быть может, безопаснее всего уничтожить «Фарадей» вместе со всеми остальными, причем так, чтобы его гибель могла показаться несчастным случаем или результатом действий террористов. В таком случае нам придется найти другой политический маршрут к нашей цели, быть может более длинный.

Поверьте мне, сеньор Квик, следует забыть про застенчивость. У нас должно хватить мужества, чтобы рискнуть многим. Поверьте, неопределенность сулит нам еще более грозные опасности. Да, я безусловно обязан находиться рядом с вами в ближайшие часы, — закончил Макаров.

— Вы говорите ужасные вещи, — запротестовал Квик. — К тому же некоторые из тех, кого вы собираетесь убить, убежденно помогали нам.

— Я слыхал одну английскую пословицу, — возразил Макаров. — Не разбив яиц, омлета не сделаешь — точная мысль.

Мне случалось в прошлом подписывать смертные приговоры своим последователям, прежде исполнявшим важные роли. Это случалось тогда, когда они обнаруживали некую независимость в выполнении моих приказов. Или же у них заводились сомнительные помощники, или… поймите, мне приходилось возрождать государство из хаоса, и каждый отдельный случай просто нельзя расследовать.

Руководствуясь несколько другими причинами, чем вы, сеньор Квик, мы тоже считаем необходимым, чтобы человеческая раса оставалась дома, выполняла свое природное дело и отгоняла всех посторонних по крайней мере до тех пор, пока не сумеет организоваться настолько, чтобы справиться с ними. Вот что жизненна важно. В дни, не знавшие клеточной терапии, какая женщина не решилась бы удалить пораженную раком грудь? Красота — красотой, но, если хочешь жить, выбора нет! Более того, сеньор Квик, — Макаров наклонился вперед. — Более того. Вы призваны к этому, как и вся наша крохотная организация. У нас был идеал, мы, оступаясь, продвигались к нему, совершали ошибки, как свойственно людям. И сегодня мы близки к гибели. Тем не менее неужели наш идеал ложен? Потом, как можно служить человечеству из тюрьмы?

А тюрьма будет, если наружу вырвется хотя бы намек на факты. Внимание публики не закончится расследованием. Наши подчиненные будут спасать собственную шкуру, переваливая все на нас. «Чинук» вынуждает нас действовать за пределами всех законных возможностей. Нас, безусловно, можно посчитать заговорщиками, не считающимися с дарованными Обетованием правами экипажа корабля. Мы уже нарушили их, преднамеренно сфабриковав необоснованный ордер на арест. Ну а отсюда следует бесконечное число обвинений в злоупотреблении служебным положением. Нас запрут надолго… если не нанести удар немедленно и жестоко.

Частично Квик припомнил эссе, которое читал несколько лет назад, утверждавшее, что интеллектуалов очень интригует насилие как метод — притягивает, отталкивает, вновь притягивает, — словно перспектива сексуальных взаимоотношений с едва зрелой девочкой или разумным нечеловеческим существом; род ксенофилии, и когда возникает конфликт, который интеллигенция одобряет (а она одобряет большую часть конфликтов), интеллектуалы возглавляют толпу, требующую боеголовок, солдат Иных, чтобы бросить их в печь войны. Тогда Квик счел писанину реакционной чушью. Позже, культивируя свое прекраснодушие, ему пришлось признать известную справедливость этого тезиса. Этот сукин сын прав: нельзя изготовить омлет, не разбив яйца. Ну почему не удается поддерживать порядок в цивилизованном обществе, время от времени не расколотив чью-то буйную голову!