Бен Бова - Месть Ориона (Орион - 2)

Пожав плечами, Арамсет продолжил:

- Если не хочешь говорить о женщинах, поговорим о наградах.

- О наградах, мой господин?

- Ты оказал огромную услугу. Не мне одному - всему царству. Какую же награду ты попросишь? Скажи, и все будет исполнено.

Я ответил, почти не размышляя:

- Позволь мне войти в великую пирамиду Хуфу.

Арамсет долго молчал. А затем, слегка прикусив губу, он вымолвил:

- Это может оказаться нелегким делом. Там властвует главный жрец Амона...

- Гетепамон, - закончил за него я.

- Ты его знаешь?

- Некопта называл при мне имя. Я должен был доставить его в Уасет, если бы вырвался живым из ловушки, подстроенной Менелаем.

Арамсет порывисто вскочил на ноги и направился к сундуку, стоявшему в углу крошечной каюты, откинул его крышку и, покопавшись в грудах одежды, извлек небольшую плоскую шкатулку из бронзы. Открыл ее и достал золотой медальон на длинной цепочке.

- На нем глаз Амона, - сказал он мне.

Я увидел эмблему, вырезанную на чистом золоте.

- Отец дал мне его, прежде чем... Прежде чем стал почитателем Пта.

"Прежде чем успел привыкнуть к зельям, которые дает ему Некопта", перевел я для себя.

- Покажи его Гетепамону, - произнес царевич, - и он поймет, что ты пришел от самого царя. Он не сможет отказать тебе.

Три дня спустя наша могучая армада развернула паруса и направилась вверх по Нилу. Египетскую армию теперь усиливала часть войска Менелая и ахейских вельмож, связанных клятвой, данной Арамсету. Основные же силы ахейцев остались на берегу, а египетские чиновники помогали им разместиться в городах, которые отныне находились под их защитой. Царевич возвращался в столицу, неся радостное известие о бескровной победе над людьми моря.

Каждый день я расхаживал по палубе или стоял, стискивая поручень и подгоняя мыслями ветер и судно, замедляя течение, которое нам приходилось преодолевать, силой своей воли. Каждое утро я напрягал глаза в надежде заметить блеск вершины великой пирамиды Хуфу.

Каждую ночь я пытался мысленно проникнуть внутрь этой древней гробницы. Но безрезультатно. Золотой бог чересчур хорошо укрыл пирамиду. Умственные усилия не могли преодолеть его сопротивление. Оставалось надеяться, что верховный жрец Амона сумеет ввести меня туда через обычную дверь или какой-нибудь ход, ведущий в каменный монумент. В этом было что-то фатальное, может быть, даже ирония судьбы.

"Вполне вероятно, Золотой бог, - думал я, ночь за ночью ворочаясь на ложе в каюте, вспотев после бесплодных усилий, - действительно способен не допустить своих соплеменников-творцов к себе в крепость; однако сумеет ли он преградить путь обычным людям?"

И наконец наступил день, когда мы миновали пригороды Менефера и легендарная пирамида предстала перед нашими глазами во всем своем ослепительном блеске и великолепии.

Я призвал Лукку в каюту и сказал:

- Чтобы ни случилось в столице, защищай царевича. Теперь он твой господин. Возможно, меня ты больше не увидишь.

Его свирепый взгляд смягчился, на ястребином лице проявилась печаль.

- Мой господин Орион, никогда прежде не приводилось мне видеть в своем начальнике... друга... - Он неожиданно осекся.

Я хлопнул его по плечу:

- Лукка, для дружбы необходимы двое. А человек со столь щедрым и верным сердцем, как у тебя, - редкое сокровище. Мне бы хотелось оставить тебе на память что-либо ценное.

Он скорбно усмехнулся:

- Я всегда буду помнить о тебе, господин. Ты возвысил нас, вытащил из грязи и осыпал золотом. Никто и никогда не забудет тебя.

Парнишка из экипажа судна просунул голову в открытую дверь каюты и сообщил, что к борту привязана плоскодонка, которая готова отвезти меня в город. Я был рад, что нас прервали, Лукка тоже. Иначе еще минута - и мы пали бы в объятия друг друга и зарыдали подобно детям.

Арамсет ожидал меня у борта.

- Возвращайся в Уасет, Орион, - произнес он.

- Я тоже хочу этого, мой господин.

Невзирая на новизну положения - он чувствовал себя полноправным наследником престола, которому впервые повинуется войско, - его переполняло юношеское любопытство.

- Ты так и не сказал, зачем тебе надо в гробницу Хуфу.

Я заставил себя улыбнуться:

- Это самое великое диво на всем белом свете. Я хочу сам увидеть ее чудеса.

Но так просто отделаться мне не удалось.

- Ты не вор, стремящийся похитить царские сокровища, захороненные с великим Хуфу. Ты ищешь другие сокровища, не золото и не драгоценности.

- Я ищу бога, - честно ответил я. - И богиню.