Александр Арбеков - Девушка, которая, якобы, не умела любить

— И с кем же?

— В связи с Вами!

— Что!?

— Да, да!

— Так, так… У меня имеется последний вопрос, — удручённо пробормотал я. — Ну, не последний, а очередной из последних.

— Я весь во внимании, Господин.

— Какой из меня Величайший Господин, если я даже мысли чужие читать не умею?! Я не способен путешествовать между Мирами! Я даже не могу сотворить несчастную бутылку коньяка из ничего! А ведь это же совсем не трудно!?

— А Вы попробуйте, — улыбнулся Лапид.

— Не говорите ерунды!

— Попробуйте! Расслабьтесь, напрягитесь чуть-чуть, представьте эту бутылку воочию, и всё получится.

— Так просто?

— Конечно. Возвращаюсь к вечному постулату.

— К какому?

— Всё сложное просто!

— Ну, ну…

— Уважаемый Величайший Господин!

— Внимательно слушаю.

— Так мы организуем трапезу здесь, или отправимся в магазин, или в кабак, или ещё куда-нибудь?

— А что вы подразумеваете под «куда-нибудь?».

— Ну, существуют же в этом мире бани, дачи, сауны, боулинги, казино, горнолыжные курорты, публичные дома и многое другое!?

— А как же Низшие Кланы? Они же почти уничтожены!? — искренне возмутился я.

— Их судьба, увы, решена и предопределена.

— Вы же просили моей защиты!? Зачем же вы ко мне припёрлись в сей неурочный час!?

— Это так, ради проформы, Величайший Господин.

— Ну, зачем вы, всё-таки, явились ко мне?

— Я хотел воочию убедиться в Вашем сегодняшнем статусе. Знаете, всё-таки, слухи слухами, чувства чувствами, ощущения ощущениями, волны волнами, колебания колебаниями. Но… Но всё это воспринято кем-то другим, смутно и на удалении.

— Убедились?

— Да.

— Так что насчёт обеда? Или завтрака?

— Неплохо бы сообразить следующее. Буженина, окорок, балык, баночка оливок, и чёрная икорочка, ну, можно ещё и красную, и лимончик нам не помешают, — улыбнулся Лапид. — И хлебушка. Я лично люблю отрубной или чёрный. Но можно и белый. И сливочное масло не будет лишним. Оно прекрасно идёт под икорку.

— Не уверен я, что у меня получится.

— А Вы всё-таки попробуйте.

Ладно, попробую, — я страшно напрягся, закрыл глаза, представил искомые продукты и напитки, и даже более того.

— Ну, вот и ладненько, ну вот и прекрасно, ну вот и славненько! — услышал я радостный голос Лапида.

Я крайне нерешительно и опасливо открыл глаза и с огромным изумлением увидел на столе ящик коньяка, блюдо с тремя лимонами, четырьмя банками чёрной и красной икры, двумя банками оливок, пачкой сливочного масла, несколькими кусками мяса различной консистенции и парой тушек какой-то изысканно-копчёной рыбы, четырёх бутылок пива с изморозью и огромной, очевидно, свежей, булкой хлеба! Ничего себе, однако! Вот это да! Ну, что же. Эх! Гулять, так гулять!

Нападение было совершено очень неожиданно и с особым коварством, вернее, с изощрённым, возмутительным и непередаваемым цинизмом, так как я только-только поднёс ко рту огромный бутерброд с чёрной икрой и, сглатывая слюну, вожделённо созерцая рюмку коньяка, попытался поглотить его, но, увы, сия акция не увенчалась успехом.

Десяток очень быстрых и, очевидно, очень сильных воинов, одетых, как всегда, в чёрную облегающую форму, размахивая мечами, с дикими криками набросились на меня и Лапида. В основном на меня. Я был страшно возмущён их поведением и вырубил половину бойцов ещё до того, как Лапид потребовал от небес меч. Он с некоторым опозданием упал к нашим ногам. Началось побоище.

Мы с моим новым знакомым скользили по его периметру и врывались в его глубь, как самые скользкие из змей. Мы уклонялись от ударов, как гигантские угри, обуреваемые манией преследования и одновременно величия, и ищущие удовлетворения в маневрировании, изгибании и извивании. Мы метались туда-сюда, как самые одержимые из сверх одержимых термитов, пиявок, пчёл или клещей. Мы кусались и всасывались во всё живое самозабвенно, жёстко, беспощадно и от души. Нам было очень страшно, беззаботно и весело и, несмотря на это, крайне печально!

Эх, вечная тема противостояния добра и зла, ненависти и добродушия, бескомпромиссности и терпимости! Вроде бы с лёгкостью вспарываешь брюхо противника, но потом, конечно чуть позже, задумываешься о том, стоило ли это делать!? Равноценно ли данное сакральное телодвижение цепи последующих за ним скорбных событий? И каковы же они?

Ну, во-первых, происходит закономерное исчезновение тела с поверхности земли, на которой остаются несчастные дети-сироты, неутешные, возможно даже глубоко любящие покойников, вдовы. Горе или огорчение для близких, родственников, друзей, подруг и знакомых, бывших и нынешних любовниц или любовников. Годы прожиты впустую, потому что смерть безжалостно нивелирует любые, даже самые успешные и радостные из них. Нить бытия потеряна, прервана, обрублена. Она выпала из дрожащих и слабых пальцев старухи-судьбы.