Александр Арбеков - Девушка, которая, якобы, не умела любить

— «Заткнись, дура!», — возмутился Серпент. — «Ну, что, ты не видишь, в каком состоянии находится Величайший Господин?!».

— «В каком?!».

— «У него глубокая хандра, дура!».

— «Я не дура!».

— «Насчёт этой оценки твоей личности ты глубоко заблуждаешься».

— «Что!?».

— «Вот именно то самое!».

— «Друзья мои», — нерешительно произнёс я.

— «По поводу хандры!», — заорал Серпент. — «Я, кстати, скоро впаду в неё вслед за Величайшим Господином! И тогда ты, дура, пожалеешь!».

— «Я не дура!».

— «Мне на всё наплевать! Я влюблён, сука!».

— «Что!?», — поражённо вскрикнули я и Милли.

— «Да! Наконец-то!».

— «Брат, ты так не волнуйся, успокойся. И кто твоя избранница?», — всерьёз заволновалась Милли.

— «Рита»… — самая волнующая, любимая, сладкая и обворожительная женщина на свете!».

— «Как!?», — Милли чуть не упала в обморок.

— «Что?!», — я почти последовал за нею.

— «Мой ответ будет очень кратким, ёмким и исчерпывающим», — нахмурился Серпент. — «Вот так!».

— «Так… Понятно. С этой сукой я разберусь несколько позже!», — жёстко произнесла Милли.

— «Я тебе разберусь! Так разберусь, что мало не покажется!», — нервно вскочил Серпент.

— «Тише, тише, Господа», — мягко сказал я. — «Всё очень хорошо, всё замечательно».

— «А, вообще, ты хотя бы поблагодари Александра за возвращение этих чёртовых Сгустков, дура!», — снова вспыхнул Серпент.

— Я не дура! Сколько можно!? — возмутилась Милли, как всегда внезапно и бесшумно возникнув возле нашего стола.

— А я не Александр! — мрачно насупился я и снова с удовольствием сделал глубокий глоток коньяка. — Неужели не понятно, что я — Альтер!?

— Санечка, спасибо тебе за всё, — вздохнула Милли. — Можно мне задать тебе один вопрос?

— Я весь во внимании, моя любовь!

— Котёнок мой! Самый обожаемый, самый умный, самый красивый и желанный на свете мужчина!

— О, да!

— Счастье моё!

— Да, да, моя радость! Солнце и звезда! Моё светило, неустанно и призывно горящее в далёкой и таинственной вышине!

— Именно в далёкой…

— И так, каков будет Ваш, моя царица, самый простой вопрос! — улыбнулся беспечно и легко я. — Внимательно слушаю!

— Ну, когда же мы с тобой, с мерзавцем, сволочью, подлецом и занудой, а, возможно, и с импотентом, наконец-то, трахнемся!? А?! Неужели так сложно удовлетворить любящую и любимую женщину!? Ты весьма успешно поимел целый легион баб до меня и после меня!

— Был грех, но он более никогда не повторится в будущем!

— Но, а как же и когда я, наконец, вступлю в этот бессмертный и бесконечный список жриц твоей любви?!

— Милая!

— И когда же я гордо возглавлю его!?

— Не горячись, любимая.

— Как же мне не горячиться?! Назовём этих мерзких тёлок «избранницами неба» или «легионом счастливых дам?». А может быть, — «самых прекрасных из прекрасных?!». Или, — «самых счастливых?!».

— Держись, крепись, надейся и жди…

— Ну, ты и мудак!

— Да, я такой…

— Ну, ты и сволочь!

— Повторяешься, дорогая. Но в списке будь!

— Боже, как можно терпеть этого негодяя!?

— Милли! — не выдержал Серпент.

— Ничего, ничего! Терпению приходит конец только тогда, когда исчезают чувства! — усмехнулся я.

— Милый мой, любимый! Никогда не исчезнут мои чувства к тебе! И наплевать мне на всё и на всех! И пошли все на хрен! Вовеки веков! Живи и здравствуй! И иногда вспоминай обо мне! И помни мою рыжую чёлку, и тонкий запах мимозы, и руку мою невесомую, и глаза цвета утреннего янтаря запомни на века, и нерешительность мою на грани непонимания вспоминай. И трепет души и тела помни, который я всегда ощущала рядом с тобой. Всё помни! — вдруг заплакала навзрыд Милли.

— Я есть продолжение тебя и всё прекрасно помню! — засуетился я. — Любимая моя, самая драгоценная женщина! Не плачь! Умоляю!

— Прощай! — Милли исчезла.

— Как, почему?! — вознегодовал я, безнадёжно посмотрел в потолок и вдруг увидел сквозь него бескрайнюю высь!

— Как? Почему? — усмехнулось мне сумрачное, багровое и очень низко летящее неизвестно куда, небо. — А потому! Так тебе и надо!

— Я согласен! — воскликнул я. — За всё готов ответить и заплатить!

— За всё!? Ты уверен?!

— Да! О, сколько всего глупого и непонятного я совершил в своей жизни! Я наделал столько ошибок! Дай мне знак, Господи, или кто-то иной, приближённый к Небесам! Прощения жажду и ничего более!

— Его пока не будет…

— Ну, не будет и не будет, — тоскливо произнёс я.

— Но, это — «пока!».

— Что?!

— То самое!