Бен Бова: Орион в эпоху гибели (Орион - 3)

Он попытался свободной лапой дотянуться до пронзившей горло стали, но я оказался проворнее. Ухватившись за торчавшую рукоятку кинжала, я начал вспарывать кожу под челюстью ящера сверху-вниз, к брыжам, снова развернувшимся во всю ширину. Чудовище зарычало и выпустило меня. Но я, уцепившись за шею динозавра, вскарабкался ему на спину, вытащил кинжал из его глотки и всадил в основание черепа.

Он внезапно зашатался - я перебил ему спинной мозг. Мы вместе рухнули в траву. Я ощутил страшный удар, и свет для меня померк.

3

Открыв глаза, я будто сквозь туман увидел прекрасное лицо Ани. Она стояла рядом со мной на коленях, и на ее прекрасном лице читалась серьезная тревога. Затем она улыбнулась и спросила:

- Ты цел?

Боль пронзала меня с головы до ног. Грудь и поясница были изодраны когтями ящера, но я велением разума перекрыл капилляры, чтобы остановить кровотечение, и отключил центры боли в мозгу. Потом заставил себя улыбнуться своей любимой.

- Я жив.

Аня помогла мне подняться. Оказывается, прошло всего две секунды. Огромный ящер распростерся на траве, превратившись в украшенный яркой чешуей холм.

Рабы же разительно переменились. Они были настолько напуганы, что вместо того, чтобы выразить мне признательность за освобождение, впали в ярость.

- Вы умертвили одного из надсмотрщиков! - с выпученными от ужаса глазами заявил тощий бородатый старец.

- Хозяева взвалят вину на нас! - причитала какая-то женщина. - Нас накажут!

Я ощутил к ним чуть ли не презрение - эти люди стали рабами даже по складу ума. Вместо того чтобы поблагодарить меня за помощь, они дрожали от страха перед гневом хозяев. Ни слова не говоря, я подошел к сдохшему ящеру и вытащил из его шеи кинжал.

- Не могли же мы сложа руки наблюдать, как чудовище убивает младенца! сказала им Аня.

Младенец остался жив - мать сидела на траве, молча прижимая его к своей тощей груди. Пустой взгляд ее огромных карих глаз был устремлен на меня. Если она и чувствовала благодарность за мой поступок, то хорошо это скрывала. На ее ребрах и спине красовались два длинных багровых рубца. На обнаженной коже ребенка тоже пламенел след от удара.

А вот тощий старец дергал себя за спутанную седую бороду и ныл:

- Хозяева набросятся на нас, и мы примем смерть в страшных муках! Они бросят нас в вечное пламя. Всех до единого!

- Лучше было дать ребенку погибнуть, - подхватил другой мужчина, такой же тощий, как старик, с такими же грязными, спутанными волосами и бородой. - Лучше уж помрет один, чем всех нас замучают до смерти. Мы всегда можем завести новых детей.

- Если хозяева не смогут вас найти, то не смогут и наказать, - возразил я. - Мы вдвоем смогли угробить эту ящерицу-переростка, а уж все вместе наверняка сумеем постоять за себя.

- Это невозможно!

- Где можно спрятаться, чтобы они не нашли нас?

- Они видят даже в темноте.

- Они могут летать по воздуху и пересекать великую реку.

- Их когти остры. А еще у них есть неугасимый огонь!

Освобожденные рабы с гомоном сгрудились вокруг нас с Аней, будто ища защиты, они то и дело смотрели на небеса и оглядывали горизонт, словно с минуты на минуту должны были подоспеть драконы-мстители, а то и кто-нибудь похуже.

- Что с вами будет, если мы уйдем и оставим вас на произвол судьбы? кротко осведомилась Аня.

- Хозяева увидят, что тут произошло, и покарают нас, - заявил старик, вновь дергая себя за бороду. Похоже, он был вожаком в этой группе вероятно, просто потому, что являлся старейшим из всех.

- Как они вас покарают? - поинтересовался я.

- Это уж им решать, - развел он костлявыми руками.

- Они сдерут с нас живьем кожу, - подал голос один из подростков, - а потом бросят в неугасимое пламя.

Остальные содрогнулись. В их расширившихся глазах застыла мольба.

- Допустим, я останусь при вас, когда сюда придут хозяева, - предложил я. - Накажут ли они вас, если мы сообщим, что тварь убил я, а вы тут ни при чем?

Они воззрились на нас, как на наивных младенцев.

- Разумеется, нас покарают! Покарают всех до единого. Таков закон.

- Тогда надо убираться отсюда, - обернулся я к Ане.

- И уводить их с собой, - согласилась она.

Я огляделся вокруг. Нил прорезал широкую, глубокую долину в известняковых скалах, окружавших реку зубчатыми стенами. Как говорила Аня, за скалами раскинулась широкая равнина, поросшая разнотравьем. Бели этот район в самом деле когда-нибудь станет Сахарой, то он должен простираться на сотни миль к югу и на тысячи миль к западу. Унылое однообразие ландшафта лишь изредка нарушается одиноким холмом или неширокой речушкой. Не самое подходящее место, чтобы укрыться от преследования, тем более если враг может летать по воздуху и видеть во тьме. Но уж лучше это, чем оказаться в ловушке между рекой и скалами.