Игорь Винокуров - Ужас. Иллюстрированное повествование о нечистой силе

О случаях полного обмана мне приходилось и читать, и слышать, и даже сталкиваться с ними.

Так, о случае откровенного надувательства, когда с целью улучшения своих жилищных условий одна семья методично инсценировала полтергейст, сообщалось в утренней передаче украинского радио 19 ноября 1990 года.

О случае, который позже среди исследователей полтергейста получил название курского голосового полтергейста, я впервые услышал от своего коллеги А.С.Кузовкина. Позже он поместил краткое описание этого случая в самиздатовском выпуске «Московский полтергейст-82», вышедшем в пяти машинописных экземплярах под редакцией Ф.Ю.Зигеля в марте 1983 года.

Суть дела, если очень кратко, заключалась в том, что одну очень молодую супружескую пару, квартировавшую в одном из домов по Хуторскому проезду в городе Курске, стал преследовать невидимо хулиганствующий голос. Пришлось переехать в другой дом, на улицу ВЧК. Но кошмар продолжался и там. Чтобы читатели имели представление, с чем столкнулись квартиранты, приведу напечатанную в журнале «Курский соловей» № 2 за 1990 год расшифровку магнитофонной записи этого голоса, сделанную работниками милиции:

— Ты что, б… спишь? 26-й съезд идёт. А ты, б…, спишь! Ты что, б… спишь? Все на трудовом фронте, а ты понимаешь, б…, спишь! Или ты, б…, думаешь, что за тебя Пушкин работать будет? Хлеб ешь, а пользы никакой трудящимся. Ну, б…, вставай, на х… Бери метёлку и вдоль по улице. Пошла! Или, иди вон на стройку кирпичи лепи. Стены возводить. Ишь ты, я с твоим Колей тружусь на объекте в поте лица. Ты кто, с…? Коля вон ест, а мне и поесть некогда, потому что я тружусь в две смены.

Эти хулиганские выражения были адресованы 17-летней Лене, снимавшей вместе с молодым мужем комнату в одном из домов по улице ВЧК.

Там, на новом месте, голос продолжал разоряться почти 12 дней. Потом всё стихло. А в газете «Курская правда» от 16 июня 1981 года участковый инспектор, лейтенант милиции Н.Головёнков, дал объяснение, над которым потешался весь город. Оказывается, якобы Серафима Павловна Точапская, хозяйка дома по Хуторскому проезду, возненавидев своих квартирантов, стала терроризировать их с помощью магнитофона, который её изменённым голосом сыпал оскорбления в адрес молодожёнов. «Теперь, — завершал своё объяснение участковый, — за своё «радиоизобретательство» 68-летняя женщина будет держать ответ по всей строгости. Так, как это предусмотрено нашим законодательством».

Этому объяснению противоречила уже одна невозможность ведения диалогов с помощью магнитофона. А сотни свидетелей, слышавших живой человеческий голос, никак не могли спутать его с магнитофонным.

Как бы то ни было, но эта история надолго стала одной из достопримечательностей Курска. Да и не только Курска. Курские журналисты З. и С.Чубукины, обнародовавшие в 1991 году почему-то тщательно скрывавшуюся десять лет разгадку, как-то даже услышали рассказ об этой истории от иностранца!

Меня, увлечённого голосовыми проявлениями полтергейста, эта история весьма заинтересовала. Настораживало лишь то, что в этом случае проявлялся лишь один-единственный из множества полтергейстных симптомов: только голосовой феномен. Но, поскольку большинство сведений было основано на слухах, я предполагал, что в памяти людей осталось самое необычное — голос, а другие феномены могли быть опущены. И — тоже попался на удочку. О курском голосовом полтергейсте я вспомнил в беседе с московским журналистом А.Ю.Рувинским, опубликованной в газете «Ленинское знамя» от 24 сентября 1989 года.

В конце 1990 года мой коллега Ю.Г.Карпенко познакомил меня со статьёй Зинаиды и Сергея Чубукиных «Кошмар на улице ВЧК», напечатанной во втором номере журнала «Курский соловей». Разгадка обещалась в следующем номере журнала. Разве я мог ждать! Связавшись с С.В.Чубукиным, я в феврале 1991 года встретился с ним, получив из его рук и третий номер редактируемого им журнала. Разгадка тайны «голоса» оказалась столь же простой, сколь и необыкновенной.

Говорила сама Лена! Страшным, низким, хриплым, громким мужским голосом. Специалисты утверждали, что она могла говорить в диапазоне 2,5 октавы. Прекрасно имитировала голоса знакомых, известных артистов. Да и сама оказалась недюжинным актёром. «Величайший театр одного актёра» — так определили её дар Чубукины. Например, поясняют они, вы уехали с другом за город, закусываете там в привокзальном буфете, потом, уже дома, ко всеобщему изумлению, изменённым голосом сообщаете, что именно вы там ели. И, искусно изобразив удивление, своим уже голосом подтверждаете: да, пирожки ели… Вы — вне подозрений!