Видар Гарм
Чужое небо Энферна
Гарм ВИДАР
ЧУЖОЕ НЕБО ЭНФЕРНА
1
- Оставь мальца в покое, приятель, - тихо, но внятно сказал Юл Элбрайн, пристально разглядывая свои давно нечищенные ботинки.
Огромный, толстый и плешивый венерианин с красной, опаленной близким солнцем, кожей на самодовольном тупом лице и черепе, блестящем, как насосавшийся клоп, удивленно застыл и даже отпустил руку такого же краснокожего мальчишки-венерианина. Мальчишка тут же метнулся в сторону и пропал, Юл даже толком не успел его разглядеть, а толстяк заинтересованно развернулся к Юлу всем корпусом, при этом левая рука толстяка незаметно нырнула в карман.
В баре повисла напряженная тишина.
Юл, между тем, продолжал свое увлекательное занятие, сосредоточив теперь все внимание на шнурках. Шнурки явно требовали замены.
Толстяк кровожадно хрюкнул и вынул руку из кармана - в руке ничего не было, очевидно Юл не произвел на толстяка должного впечатления.
- Мне что, уже начинает мерещится или это наяву: пыльные вешалки для скафандров научились чирикать на интерлинге? - задумчиво спросил толстяк, ни к кому конкретно не обращаясь, и неторопливо, вразвалку, направился к Юлу.
Юл, наконец закончив визуальную ревизию собственной непритязательной амуниции, кротко и доброжелательно посмотрел на толстяка. Толстяк что-то почуял, но что именно - осознать не успел, поэтому, сделав по инерции еще пару шагов, протянул вперед огромные волосатые руки с растопыренными цепкими пальцами. На левой руке пальцев было больше, чем на правой.
В следующее мгновение Юл легко и стремительно нырнул под эти алчные руки и, неожиданно оказавшись у толстяка в тылу, ухватился железной хваткой за широкий брючный ремень. Тут же он дал толстяку такого пинка, что ремень лопнул, и огромная безобразная задница, покинув свою уютную обитель, игриво сверкнула в воздухе. Толстяк грохнулся на четвереньки, умудрившись по пути окончательно расстаться со своими штанами.
Где-то в глубине бара радостно захохотали.
Юл с невозмутимым видом, словно проделывал аналогичную процедуру ежедневно, выудил из левого кармана неожиданно осиротевших штанов армейский 45-зарядный бластер и, неопределенно хмыкнув, сунул его себе за пазуху. Потом, задумчиво окинув отсутствующим взглядом ту часть толстяка, что до недавнего времени была тайной, а теперь вдруг неожиданно сделалась эпицентром всеобщего внимания, спокойным голосом посоветовал:
- Я бы на вашем месте, приятель, все же прикрыл истинное лицо. В конце концов, здесь могут быть дамы.
В глубине бара опять весело "заржали".
Юл, не обращая внимания на бурную реакцию публики, невозмутимо подытожил:
- Все тайное рано или поздно становится явным, но иногда так хочется, чтобы это все же не происходило!
С этими словами Юл швырнул толстяку останки брюк, вероятно, уже отслуживших свое, но толстяк, используя их как набедренную повязку, поспешно обмотал могучие седалище и с ненавистью прошипел:
- Ты еще пожалешшшь об этом! Нашшши пути пересекутся: я с тебя не шшштаны, шшшкуру спущщщщу!!!
Юл вежливо усмехнулся:
- Зачем же откладывать? Мы можем заняться этим прямо сейчас.
Но толстяк резво устремился к выходу, придерживая на ходу свой импровизированный вариант облегченного делового костюма. И лишь на мгновение задержавшись в дверях злобно рявкнул:
- Ир Шир!!! Запомни это имя!
- Обязательно, - миролюбиво кивнул Юл. - Я запишу, чтобы случайно не забыть, - но отвернувшись, тут же полностью позабыл обо всем инциденте, неспешно пробираясь к свободному столику в самом дальнем углу переполненного бара. Бар был полон, но этот столик - его любимый - занять еще никто не успел.
Юл сел, привалился спиной к прохладной, шершавой, сделанной из добротного патриархального бетона, стене и прикрыл глаза.
"В жизни настоящего мужчины есть два воистину трагических момента. Первый, - когда другие тебя начинают считать старым и, например, вышвыривают на пенсию, и второй - когда собственный организм вдруг объявляет себя старым и откалывает не менее сногсшибательное коленце!"
Второе Юлу, вроде бы, еще не грозило, а вот первое...
"Ну и что из того, что мне сорок? В конце концов, почему космодесантником можно быть в тридцать девять и нельзя в сорок один? Это все новый капитан - мальчишка! Думает, что ему вечно будет тридцать. Придет время, и его тоже вышвырнут, как использованный носовой платок", Юл непроизвольно сжал кулаки, но мысль, о том, что новый капитан корабля, где Юл десять лет "оттрубил" в группе первого контакта, тоже достигнет пенсионного возраста, грела мало.
Читать дальше