Владимир Васильев - Прости им…

А на девятом месяце через все СМИ пролетела утка, которая накрякала, что у двух монстров родится Антихрист, о котором предупреждал Иоанн Богослов. А этого нельзя допустить. Президент усилил нашу охрану, но… Ясно, что мы были неуязвимы для простых смертных, можно было бы и не беспокоиться, но сможем ли мы защитить и младенца? Мы не знали. Девяносто девять процентов уверенности — это не сто.

Мы взяли отпуск и уехали на дачу. Сопровождающие нас всюду уже почти родные лица разбили палаточный лагерь неподалеку. Мы всегда были в поле их зрения. Учитывая ситуацию, ничего против не имели. С нами в доме жила врач-акушер. На всякий пожарный… А на непожарный дежурила машина скорой помощи. В ближайшем поселке с вполне приличной больницей была оборудована палата для рожениц. Пока она ждала Леношу.

Вообще — лепота и кущи райские! Комары, правда, удовольствие портили, но на их зуд у нас своя зуделка имелась, от которой они улетали, как черт от ладана. Хотя попадались и глухие экземпляры — они и доставали. Но лес, озеро с речкой, впадающей и вытекающей, отличная рыбалка и купание после нашей рабочей гонки (и куда спешили?) не только казались, но и были для нас земным воплощением рая, коего, нам теперь точно известно, нет на небесах, если не считать за него духовный мир. А рай обычно мыслится человеком как место вечного блаженства для человека. Мы и блаженствовали. Не снимая защиты.

Живот у Леноши был большой и почти идеально круглый, словно она земной шар проглотила. Ну, не планету, так глобус. Когда она плыла на спине, было умилительно и смешно. Я и хихикал, про себя. Беременные — такие обидчивые. Успел убедиться по неосторожности.

Однажды, когда она выходила из воды на берег, я с удивлением заметил, что вижу сквозь нее озеро — и волнушки, ею вызванные, и остров метрах в двухстах от берега.

— Эй! Ты где? — крикнул я. — Почему ты прозрачная?

— А ты, думаешь, не прозрачный? — хмыкнула она, из чего я понял, что она понимает происходящее.

Я посмотрел на свою ногу и увидел сквозь нее траву, на которой сидел. Здрасте, приехали. На автомате вскочил и бросился к любимой жене, даже удочку, с которой сидел, из рук не выпустив. До меня уже почти дошло! Я обнял Леношу, и она прошептала:

— Сейчас нас будут убивать…

Да, я тоже их «увидел». Хорошо, что наши телохранители в стороне и не успели заметить киллеров. От приготовленного для нас оружия они бы не спаслись. А мы?.. Нас здесь уже нет.

Но взрывную волну мы еще успели ощутить, чуть-чуть. Хотя, на самом деле, это была не взрывная волна, а наше представление о ней.

Леноша рожала долго, как мне показалось. За это время я не раз с благодарностью вспомнил наставления акушерки, учившей нас уму-разуму. Как она говорила, на всякий случай. Будто в воду этого дикого озера, окружавшего наш остров, глядела. Вот мы с Леношей дуэтом и дышали-пыхтели, и всякие упражнения делали, и тужились, и звали на помощь, зная, что никто не поможет… В этом первозданном мире помощников не было. Ни врачей, ни скорой помощи, ни повитух, ни ведьм, на худой конец. Здесь были только мы, пока вдвоем. Ему никто, кроме нас, нужен не был. Всю свою утробную жизнь он духом своим ощущал от других людей только настороженность, переходящую в агрессивность. Он был несправедлив, потому что чувствовал пока лишь главные эмоции: любовь — от нас, и потенциальную опасность — от прочих. Нормальные отношения со стороны коллег и пациентов, Президента и телохранителей он считал за природный фон. Вот в момент явной угрозы, когда ракета уже летела в нас, а у мамы от стресса начались схватки, и укрылся вместе с мамулей своей. Спасибо, что меня не забыли. Впрочем, и не могли забыть, потому что Человек Вечный был у нас один на всех.

Мне даже горячей воды приготовить было не в чем, холодную — Леночке попить — в ладонях, черпачком сложенных, из озера носил. Хотя зажигалка в кармане оказалась. Я не курил, но на природе считал необходимым иметь источник огня.

С последними потугами наш долгожданный все же явил себя новому миру и объявил о себе громким ором. Я даже удивился, откуда у этого окровавленного куска мяса такой вокал? Пуповину перерезал ножом для рыбалки, что лежал у меня в куртке. Тут зажигалка и пригодилась — я заранее обеззаразил лезвие на огне. Перевязал — ниткой из куртки.

После того, как я искупал сына вместе с собой в озере, он стал похож на человека. Посмотрел на меня внимательно и улыбнулся. Или мне показалось? Желаемое — за действительное?