Айзек Азимов - Дуновение смерти [Сборник]

— Почему ты считаешь, — спросила Дорис, — что Симпсон занимает второе место? По-моему, у него точно такие же шансы, как и у тебя.

— Ему всего двадцать два, и никаких мотивов.

— У него нет мотивов, о которых ты знаешь, но ведь ты не Бог. Если на то пошло, то у тебя тоже нет мотивов.

— Вот тут меня кое-кто беспокоит. После смерти Ральфа я наводил некоторые справки..

Дорис сразу нахмурилась.

— Зачем ты это делал? Хуже ничего не мог придумать?

— Я был очень осторожен. Кроме того, мне кое-что рассказывали, не дожидаясь моих вопросов. Во всяком случае, Ральф, по-видимому, недолюбливал меня или боялся. А может быть, и то и другое, я не очень уверен.

— С чего ему не любить тебя?

— По-видимому, он вообще мало кого любил. Не знаю, чем я ему не нравился и почему он меня боялся, да это и неважно. Каковы бы ни были причины, полиция может представить это как повод для убийства. Они могут сказать, что я для него много сделал или считаю, что много сделал, а он оказался неблагодарным и вел себя со мной не лучше, чем с другими. И тогда в припадке негодования я его убил.

— Но это же безумие!

— Полиция может решить, что я сумасшедший. Ведь бывает, что я срываюсь, выхожу из себя. Известно, что я кричу на студентов, когда они выкидывают какой-нибудь идиотский номер. Боюсь, я бы избил Ральфа, если бы эта история с цианидом действительно оказалась несчастным случаем и он бы выжил. Все знают, что иногда я не могу себя сдержать.

— Так может быть с кем угодно, — сказала Дорис. — Нет, конечно, у кого-то должен быть настоящий повод — одной вспыльчивости мало.

— Такой человек есть. Джин Мэкрис.

— Вот как? И какие же у нее мотивы?

Брейд рассказал ей.

— Ну, я смотрю, у вас не университет, а какой-то рассадник секса.

Брейд пожал плечами:

— Похоже, правда? Как бы там ни было, у Джин Мэкрис есть повод, но нет знаний.

— Много ли нужно знаний, чтобы поменять пробирки?

— Нужны не только знания. Нужна уверенность. Я думаю, не химик просто не решился бы иметь дело с цианидом — он побоится, что яд проникнет сквозь кожу. А вот у Роберты, если предположить, что Ральф ее бросил, есть и мотивы, и знания. Правда, у нас нет оснований считать, что он ее бросил.» Конечно, — продолжал Брейд устало, — могут существовать мотивы, о которых мы не догадываемся, ты об этом уже говорила. Ранке, например, очень не любил парня. Встает вопрос: насколько сильно он не любил? Нет ли в их отношениях того, чего мы не знаем? Фостер чуть не исключил его. Может быть и здесь было что-то, что нам неизвестно.

Дорис сказала, принимаясь вязать:

— На твоем месте я не стала бы так беспокоиться насчет мотивов. Его никто не любил. Куда ни глянь, у каждого может оказаться повод. Ты ничего не знаешь о мотивах. Ты не знаешь, почему один человек решится на убийство, а другой нет. Да и откуда тебе знать? Это не твоя специальность. Ведь приди к тебе в лабораторию какой-нибудь сыщик, пусть даже самый умный, и начни он учить тебя, как вести исследования, ты будешь смеяться до упаду. Почему же ты считаешь, что можешь быть сыщиком? Только потому, что ты химик? У тебя нет ни опыта, ни навыков, и ты просто мучаешь себя. Так перестань, прекрати это.

Брейд молчал.

— Пусть это останется несчастным случаем, Лу. Ведь если кто-то и убил его, ну что же делать? Ты же не Бог, карать не в твоей власти!

Брейд отвернулся.

— Надо позвонить Кэпу, — пробурчал он.

Два с лишним часа Брейд в тоске и тревоге просидел над рукописью Энсона. Речь шла о начале карьеры шведского химика Берцелиуса, который в свое время был абсолютным властителем в химии. Он внес большой вклад чуть ли не в десяток разных ее областей, открыл несколько элементов, ввел термин «катализ», предложил химические обозначения, которыми пользуются по сей день, и так далее.

Энсон ставил его выше всех химиков — это был его герой, и, читая, Брейд удивлялся, как много общих черт было у Энсона и Берцелиуса, во всяком случае в изображении Кэпа. Конечно, в первой половине двадцатого века никто не мог обладать такой властью, какой обладал Берцелиус в девятнадцатом.

Масштабы науки слишком разрослись. И все-таки Берцелиус тоже сошел со сцены задолго до своей смерти.

Может быть, Энсону кажется, что он повторяет его судьбу? Может быть, он считает себя последним великим защитником чистой химии — теперь, когда молодчики, занимающиеся квантовой механикой, добились успехов со своими резонансами и р-электронами?

Наконец, почувствовав усталость, Брейд сокрушенно отложил рукопись. В комнату вошла Дорис и вскользь заметила, что надо не забыть заказать на утро еще одну бутылку молока. Потом Брейд проверил, заперты ли двери, выключены ли электроприборы на кухне, и пошел наверх в спальню.