Дуглас Брайан: Песня снегов

И наконец, когда луна поднялась высоко над горизонтом и стала белой и далекой, окруженная дрожащим серебристым ореолом, Конан увидел тех, чье присутствие уже давно не давало ему покоя.

Неслышно ступая по снегу босыми ногами, к спящему лагерю асиров шла девушка. Распущенные золотые волосы ниспадали почти до колен мягкой блестящей волной. Широко раскрытые глаза казались темными на бледном лице и тонули в тени ресниц, и только зрачки, узкие, кошачьи, поблескивали странными красноватыми огоньками. Длинное белое платье намокло от снега и липло к ногам, обрисовывая колени и бедра девушки, но это ее не заботило.

Она была очень юной, почти ребенком. В неверном свете ночи Конан различал ее тонкие черты. Рыжеватые ресницы, пушистые и длинные, слегка подрагивали, и только это выдавало в девушке, похожей на изваяние, живое существо.

Рядом с ней, так же бесшумно, ступал большой белый волк. Лунный свет, казалось, стекал по его впалым бокам. Крупные лапы животного оставляли в рыхлом снегу четкие следы, но никаких звуков до чуткого слуха варвара не доносилось. Волк жался к ногам девушки, точно в испуге.

Она остановилась, легонько коснулась кончиками пальцев его светлой шерсти на загривке, как будто желая успокоить. Волк повернул к ней морду, сверкнув на мгновение такими же красными, горящими зрачками, а потом вытянулся, поставил торчком острые уши и стал принюхиваться.

Девушка жестом велела ему сесть, а сама тихо пошла прямо к спящему Синфьотли. Тот вновь заметался, застонал во сне. Тонкие белые руки девушки простерлись над асиром, и он замер. До Конана донеслось его ровное дыхание. Поразмыслив над этим мгновение, варвар тоже старательно засопел, прикидываясь крепко спящим. Больше всего на свете ему бы хотелось не быть сейчас связанным и беспомощным. Если ведьма заметит, что он бодрствует, то неизвестно еще, чем все это закончится. Ведь Конан лишен возможности защищаться. Не то чтобы он боялся смерти - скорее наоборот; но существуют вещи и пострашнее. Превратиться в вампира, в зомби, в безмозглого раба юной колдуньи, имеющей обыкновение разгуливать ночами по снегу, да еще в почти голом виде - нет, такая судьба не для киммерийца!

Между тем девушка, встав на колени, торопливо рылась в вещах Синфьотли. Наконец она нашла то, что искала: большой кинжал с красным, грубо обработанным камнем на рукояти. Она высоко подняла его, точно вонзая в черноту небесного свода.

Лунный свет заливал ее стройную фигурку, окутанную тонким облаком золотых волос. Красный камень лучился светом, и алые искры блестели в распущенных волосах девушки, словно сотни рубинов.

Приоткрыв глаза, Конан метнул на колдунью торопливый взгляд. Он сразу же узнал кинжал - это был именно тот клинок, который Синфьотли в порыве гнева метнул в Сверчка Арнульфа и, промахнувшись вонзил вместо этого в тело уже умершего брата.

Завидев кинжал, волк встал. На мгновение Конану показалось, что сейчас девушка перережет горло Синфьотли. Однако этого не произошло. Опустив руку с кинжалом, она медленно повернулась и пошла прочь. Волк затрусил за ней следом.

Почти в тот же миг луна скрылась за тучами и повалил снег, скрывая все следы. В сплошной пелене снегопада исчезли и зверь, и девушка, а вместе с ними отдалилось и ощущение опасности и близости магических сил, которые так тревожили молодого киммерийца. И Конана наконец сморил сон.

3

Скрестив руки на поясе, высокородная Сунильд стояла на пороге своего дома. Высокая, статная, в длинном льняном платье, подчеркивающем ее гордую осанку, она казалась олицетворением властности. Уже немолодое, но все еще красивое лицо было гордым и открытым. В свете факелов поблескивали большие золотые пряжки, скалывающие на плечах длинное платье Сунильд. Рядом с ней, в таком же строгом белом одеянии, стояла молодая девушка - дочь Синфьотли. Две толстых косы золотыми потоками ниспадали на ее плечи. Тонкий золотой обруч, украшенный надо лбом тремя крошечными рубинами, расположенными треугольником, охватывал юную головку, оттеняя белизну лба; у висков покачивались крупные подвески в виде капель и сосулек. Большие ясные глаза девушки смотрели так внимательно, точно пытались заглянуть на обратную сторону вещей.

Обменявшись с матерью словами приветствия и улыбнувшись Соль, Синфьотли начал ритуал торжественного одаривания женщин. Он снимал со спины лошади и складывал у ног пожилой женщины шелка, сыпал монеты, цветные бусы, бережно выложил два прекрасных меча, несомненно зингарской или кофийской работы.