Дуглас Брайан - Песня снегов

Арванд подсел к Амалазунте на постель и провел ладонью по ее щеке.

- Эй, Черничное Пятнышко... Детка, проснись.

Амалазунта гулко вздохнула и пошевелилась.

- Конан... ты вернулся, - пролепетала она.

- Это я, Арванд.

Трактирщица распахнула глаза.

- Когда я избавлюсь от тебя, подручный бандитов? Ты мне совсем не нужен. Верни мне моего варвара.

- Я здесь, - пробурчал Конан, который как раз освобождал пленницу от цепей, используя в качестве отмычки большой столовый нож.

Увидев в руках киммерийца девушку, Амалазунта подскочила.

- Немедленно вышвырни отсюда эту нахалку!

- Ну вот еще, - отозвался Конан, ковыряя тем же ножом в зубах. - Не для того я столько таскал ее на себе, чтобы выбросить за здорово живешь.

- Арванд скажи ему! - Амалазунта едва не расплакалась. - Ты же у них там начальник!..

- Изюмчик, нужна твоя помощь, - мягко сказал Арванд. - Видишь ли... гм... эта девочка - Хильда, та самая служанка из дома Синфьотли...

- Я знаю Хильду, - оборвала его Амалазунта и, привстав, заглянула девушке в лицо. - Да, это она. Боги милосердные, зачем же вы приволокли ее сюда?

- Мы украли ее, - сообщил Конан с плохо скрытой гордостью за содеянное. - Вместе со столбом пыток. Ведь она ни в чем не виновата, верно?

- И все это, разумеется, затея Арванда? - спросила Амалазунта.

- Да, - сказал Арванд. - Моя. И ты приютишь ее у себя, Черника, пока она не поправится.

- За кого вы меня принимаете? - возмутилась Амалазунта. - Зачем мне в постели женщина, да еще хворая? Вы украли чужую рабыню, осужденную на смерть за колдовство, а теперь хотите, чтобы я вам в этом помогала?

- Тебе не придется сожалеть об этом.

- Ну да, когда нас обеих побьют камнями: ее за колдовство, а меня за укрывательство.

- Обещаю, что до этого дело не дойдет, - сказал Арванд. - А если тебя прикуют к большой скале, Конан украдет тебя вместе со скалой. Верно я говорю, киммериец?

Конан широко улыбнулся и хмыкнул.

- Это мне ничего не стоит.

- Так что, детка, можешь не беспокоиться, - заключил Арванд и снова повернулся к киммерийцу. - Конан, будь так добр, уничтожь улики.

- Кого уничтожить? - оживился варвар.

- Те предметы, которые могли бы как-то нас выдать.

- А, - протянул Конан, сгреб цепи, снятые с Хильды, в горсть, сунул под мышку позорный столб и через запасную дверь вышел к черному ходу во двор.

Хильда, оставленная Конаном на полу, лежала неподвижно. Арванд поднял ее, уложил на кровать и принялся раздевать умело и бережно, выказывая при том изрядную сноровку. Амалазунта смотрела на движения его рук и вспоминала, как однажды Арванд точно так же снимал одежды с нее самой, пьяной и беспомощной. При этом воспоминании она мечтательно улыбнулась. Уловив ее взгляд, ванир поднял глаза и улыбнулся в ответ.

- Что скажешь, маленькая Амалазунта?

- Какая она... жалкая, - тихо сказала трактирщица, кивнув на притихшую Хильду. - Как зверек. Как голодный зверек в ловушке. - Она пристальнее всмотрелась в остренькое личико Хильды и заявила: - А знаешь, ванир, если ее откормить как следует, то, может быть, из нее еще и получится женщина.

- Лучше приготовь горячего молока, - сердито сказал Арванд, кутая Хильду в одеяло. - У нас с Конаном есть еще одно важное дело. Мы должны как следует напиться в эту ночь, чтобы твоим гостям, там, внизу, запомнилось, что два гладиатора нынче неплохо повеселились. Так, на всякий случай.

Амалазунта кивнула.

- Ладно, выхожу я тебе этого заморыша. Но денег на ней ты не заработаешь.

- Знаю. - Арванд потрогал лоб Хильды и покачал головой.

В комнате снова появился Конан и уставился на Арванда вопросительно. Ему хотелось остаться с Амалазунтой наедине (поскольку впавшая в забытье Хильда вряд ли могла помешать ему). Но ванир только спросил:

- Куда ты дел столб?

- Порубил на дрова.

- А цепи?

- Выбросил в отхожее место. Если сюда и нагрянут ищейки, вряд ли они станут копаться в дерьме.

- Молодец, - одобрил Арванд. - Идем, предстоит еще напиться до состояния полутрупов. Это стратегически важный момент.

Конан сморщил нос, недовольный, но Арванд продолжал настаивать:

- К тому же твоей даме будет сейчас не до тебя, киммериец. Она сейчас пойдет согревать молоко и будет поить бедную девочку, чтобы та хоть немного подкрепилась.

Последние слова он произнес с ударением. Амалазунта, поняв несложный намек, принялась одеваться. Конан жадно смотрел на ее колыхавшуюся грудь, а потом вдруг откинул одеяло, укрывавшее Хильду. Широкой ладонью он осторожно прикоснулся к маленьким грудям служанки. Она вздрогнула. Но Конан только хмыкнул и снова закутал ее в одеяло.