Ольга Ларионова: На этом самом месте

— Да, да, — кивнул Дым-Дым, — тоже вполне правдоподобно.

Он повернулся и пошел прочь, ухватившись за какую-то свою мысль и помахав ребятам рукой, чтобы они за ним не шли.

— Счастливчик! — вздохнул Воволур.

— Кто? Он? — удивился Арсен.

— Не он, а ты, — сердито буркнул Сайкин. — Не понимаешь, что ли, почему из всех нас он обратился именно к тебе?

Машина плавно шла вверх. Вот она поравнялась с балкончиком Дым-Дыма, а Арсену изнутри было хорошо видно и лицо начальника, и физиономии ребят. Странные бывают лица у людей, которые напряженно чего-то ждут… Арсен позволил себе громко фыркнуть — связь кабины с лабораторией уже была прервана.

Арсен выключил внутренний свет. Страшно не было — он был убежден, что машине не грозит ничего, даже если она проявится в пекле пожара или даже в жерле вулкана. Но этого не случится. Узнав о том, что ставится эксперимент с человеком, энергетический центр разрешил лаборатории ТВП забрать всю энергию Аюрюпинского каскада за полмесяца. Это давало возможность осуществить запуск машины на двенадцать миллионов лет назад, когда на этом самом месте предельная высота холмов не превышала ста метров над уровнем моря. Полминуты он провисит над этой доисторической равниной…

Машина закончила свой подъем внутри узкой коробки лаборатории. Значит, сейчас. Вот сейчас. Арсен торопливо подвинулся к иллюминатору, вцепился в обшитый кожей круговой поручень.

Сейчас.

И все ухнуло вниз. Нет. Все осталось на месте. Но он плыл. Плыл по воздуху. Да что же это?

Невесомость. Это элементарная, просто ни разу не испытанная невесомость. Непонятно только — почему. А там?..

Там, за иллюминатором, была ночь. Но она не могла быть ночью Земли. Это был мир огромных, весомых звезд. Не точек, а ослепительно излучающих тел. Чернота, но не бархатистая, как земное полуночное небо, а непроглядность бесконечной толщи черного стекла.

Арсен обернулся к другим иллюминаторам — и к ним хищно подбирались дымчатые рои неразличимой звездной мелюзги, этого космического планктона; теплились, словно кто-то непрестанно дул на них и не давал гаснуть, красноватые пятаки холодных гигантов; немерцающим стоячим огнем горели одинокие кристаллы голубых светил, и было все это удивительно чужим и нестерпимо ярким не только по сравнению с небом Земли, но и с тем привычным космосом околоземелья, фотографии которого так же неуклонно входят в арсенал мечтаний современной ребятни, как когда-то — льды Северного полюса и Антарктиды.

Космос?..

Но на удивление не хватило тридцати автоматически отсчитанных секунд. Машину качнуло, и Арсен больно ударился коленками об пол. Прожектора били прямо в иллюминаторы, и слегка подташнивало, как после посадки самолета.

Машина плавно пошла вниз.

Снова Дым-Дымов балкончик, и то же выражение лиц, и ненужные дезинфекторы в ненужных скафандрах там, внизу… Арсен нажал рычажок, и дверца бокового люка распахнулась. Он выглянул — под ним было еще метров двенадцать, пол медленно плыл навстречу. С балкона дружно махали — в ужасе, естественно. Они еще не знают…

Когда оставалось метра полтора, Арсен спрыгнул. Фигуры в скафандрах бросились к нему. Арсен улыбнулся, похлопал кого-то по синтериклоновому плечу и вошел в лифт. Солидного вида приезжий — из столицы, видимо — при виде его шарахнулся в сторону. «Дурачок, — беззлобно подумал Арсен, боится древней инфекции. А я — из вакуума. Из самого первосортного вакуума, да еще по соседству с абсолютным нулем».

В кабинете было тихо; все, кроме Дым-Дыма, стояли. Арсен притворил за собою дверь и тоже стал молча, чтобы дать Дым-Дыму время обругать его за то, что вылез без дезинфекции. Говорить Арсену не хотелось — ведь одним словом он должен был разрушить все то, что Дым-Дым строил вот уже полтора десятка лет — сперва теоретически, потом непосредственно.

— Садитесь, — сказал Дым-Дым.

Арсен послушно сел на краешек стула. Все кругом по-прежнему стояли.

— Все-таки космос, — сказал Дым-Дым. — И чужие звезды, да?

— Да, — ответил Арсен. — Ничего похожего на наше небо.

Никто еще ничего не понимал.

— Надо думать, что это — все. — Дым-Дым поднялся и подошел к прозрачной стене кабинета. Внизу, в центре испытательного зала, сиротливо поблескивал одинокий шар. — Я думаю, что мы присутствовали при первом и последнем полете человека в прошлое. Повторение эксперимента с участием человека я считаю бессмысленным по сравнению с той опасностью, которой он подвергается в не известной нам точке космического пространства. Если у кого-либо имеются вопросы — прошу.