Питер Уоттс - По ту сторону рифта

– Но не как мы. Они даже разговаривать не умели. А Шимп может. Он гораздо умнее этих тварей. Такое имя… это оскорбление.

– А тебе-то что?

Он просто глазеет на меня.

Я развожу руками.

– Ну ладно, никакой это не шимпанзе. Мы называем его так потому, что у него примерно такое же количество синапсов.

– То есть сами дали ему маленький мозг, а потом все время жалуетесь, какой он тупой.

Мое терпение на исходе.

– Ты к чему-то ведешь или так, кислород переводишь?

– Почему его не сделали умнее?

– Если система сложнее тебя, то предсказать ее поведение невозможно – вот почему. И если хочешь, чтобы проект продолжался и после того, как тебя не станет, то не вручишь поводья тому, у кого гарантированно появятся собственные интересы.

Ой-ой, боже ты мой, ну кто-то ведь должен был ему рассказать про закон Эшби [10] Закон необходимого разнообразия, доказанный английским психиатром и пионером кибернетики Уильямом Россом Эшби (1903–1972), известен во множестве формулировок, но по сути сводится к короткой фразе: «Простое не может управлять сложным». .

– То есть ему сделали лоботомию, – говорит Дикс после паузы.

– Нет. Его не делали тупым, его тупым создали.

– Может, он умнее, чем вы думаете. Вот если вы такие умные, у вас свои цели, то почему же он до сих пор у руля?

– Не льсти себе, – говорю я.

– Что?

Не могу сдержать зловещей улыбки.

– Ты всего лишь исполняешь указания нескольких других систем, которые намного сложнее тебя.

Надо отдать им должное, конечно: уж столько звезд родилось и погасло, а организаторы проекта до сих пор дергают за ниточки.

– Я не… исполняю?..

– Прости, дорогой. – Я мило улыбаюсь своему слабоумному отпрыску. – Я разговаривала не с тобой. А со штуковиной, которая производит все те звуки, которые исходят из твоего рта.

Дикс становится белее моих трусиков. Я уже не притворяюсь:

– Ты на что рассчитывал, Шимп? Что сможешь подослать ко мне на порог эту марионетку, а я и не замечу?

– Нет… я не… это ведь я , – мямлит Дикс. – Это я говорю.

– Он тебя науськивает. Да ты хоть знаешь, что такое «лоботомия»? – С отвращением качаю головой. – Думаешь, раз мы выжгли свои адаптеры, то я забыла, как они работают? – Его черты начинают складываться в карикатурное удивление. – Лучше даже и не пытайся, мать твою. Ты же не спал на предыдущих сборках, как ты мог не знать? И тебе точно так же известно, что связь с домом мы тоже обрубили. Так что твой царь и бог ничего тут поделать не может, потому что мы ему нужны . Таким образом, я бы сказала, мы достигли компромисса.

Я не кричу. Тон у меня ледяной, но голос совершенно ровный. И тем не менее Дикс чуть ли не съеживается передо мной.

А ведь этим можно воспользоваться.

Добавив в голос немного тепла, я мягко произношу:

– Знаешь, а ты ведь тоже так можешь. Выжги свой адаптер. Потом я даже разрешу тебе вернуться, если сам не расхочешь. Просто… поговорим. Только без этой штуки у тебя в голове.

На лице его паника, и вопреки ожиданиям у меня чуть не разрывается сердце.

– Не могу, – скулит он. – Как я буду учиться, откуда брать знания? Миссия…

Поскольку я и вправду не представляю, кто из них говорит, то обращаюсь к обоим сразу:

– Миссию можно выполнять по-разному, способов много. И у нас предостаточно времени, чтобы перепробовать их все. Буду рада видеть Дикса, когда он останется один.

Они делают шажок мне навстречу. И еще шажок. Одна из рук, подергиваясь, отлипает от бока, поднимается и как будто тянется ко мне, а на перекошенном лице возникает выражение, которое я не совсем понимаю.

– Но я же ваш сын , – лепечут они.

Я не удостаиваю их даже отрицанием:

– Вон из моего дома.

Человек-перископ. Троянский Дикс. Это что-то новенькое.

Раньше Шимп не отваживался на столь откровенные вторжения, когда мы бодрствуем. Прежде чем посягнуть на нашу территорию, он обычно дожидается, пока мы погрузимся в смертный сон. Мне представляются дроны, каких не видел ни один человек, – изготовленные специально для этого случая, кое-как сработанные во время длинных темных вечностей, разделяющих сборки; я вижу, как автоматы обшаривают ящички и заглядывают за зеркала, дубасят по переборкам рентгеном и ультразвуком, терпеливо, бесконечно, миллиметр за миллиметром прочесывают катакомбы «Эриофоры» в поисках неких тайных посланий, которые мы отправляем друг другу сквозь толщу времен.

Никаких улик у нас нет. Мы предусмотрительно расставляли ловушки и сигнальные устройства, но те еще ни разу ничего не засекли. Это ни о чем не говорит, само собой. Может, Шимп и туповат, но все же и хитер, а миллион лет – более чем достаточный срок, чтобы проработать все до одного варианты, используя примитивный перебор. Зафиксируй положение каждой пылинки, потом сколько угодно занимайся своими неведомыми махинациями; как закончишь, верни все на место.