Иштван Немере - Дело Килиоса

Баракс лазером сжег этот прибор.

Дипп Килиос не стал дожидаться, что будет дальше. Оказывается, в коконе силового поля можно двигаться достаточно быстро. Тяжело дыша, он встал между мной и Бараксом.

— Убирайтесь вон, или я сейчас втащу инспектора под защиту силового поля и убью!

Перед силовым полем и Баракс был бессилен. В полутьме смутно белело его лицо. Пошевелиться я все еще не мог — мышцы так задеревенели, что малейшее их сокращение вызывало боль.

Баракс решительно заговорил:

— Я работник Галактической Полиции. От имени инспектора Роя Медины я объявляю вас арестованным, Дипп Килиос!

— Нет! — воскликнул Килиос. Он прыгнул, протягивая ко мне руки. Я был еще слаб, руки висели плетьми и сопротивляться было невозможно. Его скрюченные пальцы вцепились в мое тело.

Больно! Тело охватило огнем. Подо мной словно что-то взорвалось. Я почувствовал, что падаю в черную бездну.

…На рассвете я пришел в себя и не сразу сообразил, что мы все еще в тайнике Килиоса в Летнем дворце.

Я лежал в постели, а неподалеку на полу валялся Дипп Килиос. Неизвестно, спал он или был мертв.

Ко мне наклонился Баракс.

— Ну, наконец-то, — произнес мой друг с упреком. — Я уж думал, что ты очнешься только на будущей неделе.

— Привет. Будь добр, дай стакан воды. В горле совсем пересохло. — Я сел. Очень хотелось пить. Прежде чем подать стакан, Баракс окунул в него мизинец. — Не валяй дурака, Баракс! Зачем ты изображаешь невоспитанного кельнера из туземного кафе?

— Я не валяю дурака, — обиделся он. — Я проверяю, не вреден ли для человеческого организма химический состав здешней воды. Я же должен о тебе проявлять заботу.

— Чего ты сердишься? Еще только утро, я проспал всего часа два.

— Ты дрыхнул двадцать шесть часов!

— Что?

— Тебе досталось немного, когда я ударил его парализующим лучом. Сегодня второе июня.

— Кто меня парализовал? — переспросил я недоуменно.

— Я, — сказал Баракс спокойно.

Его слова были для меня такой неожиданностью, что я вскочил. Тело слушалось безукоризненно, в мышцах не осталось и следа паралича. Видимо, я в самом деле проспал больше суток. Я начал смутно что-то припоминать.

— Минутку, дружище. Помню, Килиос потянулся ко мне, по-моему, даже схватил…

— Так все и было, — Баракс спокойно кивнул. — Из-за силового поля нападать на него было бесполезно. А когда он пригрозил, что втащит тебя под силовое поле, я понял, что наконец подвернулся случай разделаться с ним. Твое тело могло проникнуть в пространство, прикрытое силовым полем, только если бы Килиос выключил его. Хоть на короткий миг. Известно, что другим способом границу поля не в силах преодолеть никакое материальное тело или излучение. Наш приятель рассчитывал, что ему будет достаточно секунды. Не видя в моих руках бластера, он подумал, что я безоружен. К тому же откуда ему было знать, что я способен на расстоянии разрушить стену силового поля, не говоря уже о том, что просто его выключить. Не знал Килиос и того, что я, не пошевелив и пальцем, могу с точностью до десятитысячной доли секунды привести в действие вмонтированный в мою грудную клетку бластер. И вот, едва Килиос выключил поле, чтобы втащить тебя к себе как заложника, я ударил его парализующим лучом.

— А заодно и меня.

— А что было делать? Насколько мне известно, еще никто не умер, пролежав сутки без сознания… — Я мог бы поклясться, что в голосе его звучала ирония. Он продолжал уже серьезно: — В течение десятитысячной доли секунды мне пришлось принять решение: брать ли Килиоса или позволить ему держать тебя и дальше, подвергая твою жизнь опасности. Ты тоже потерял сознание, но Килиос наконец-то в наших руках.

Логика Баракса была неопровержима. Я встал на колени и осмотрел пленника. Килиос дышал равномерно, казалось, что он спокойно спит.

— Скоро тоже проснется, — предупредил Баракс. — Ты моложе и крепче, поэтому проснулся первым. Что будем делать дальше?

— Все зависит от того, что происходит снаружи.

— Не хочу огорчать тебя, Рой, однако народ в смятении. Перестрелка не утихает со вчерашнего дня. Партизаны Лопеса сражаются с солдатами. Здесь, около дворца, тоже было жарко.

— Ты что, все 26 часов просидел возле нас?

— 26 с половиной, — поправил он. — Ну конечно, я опять забыл, что время для него течет совсем иначе. То есть совсем не течет. Летит стремглав. Полчаса для него — целая эпоха… — А сейчас 6 часов 44 минуты утра по местному времени, — закончил он все тем же бесстрастным тоном.