Владимир Прасолов - По следу «Аненербе». Вангол-3

Не дожидаясь от старика ответа, спросил:

– Что это за село и где жители?

– Старой веры мы, православные люди, особняком от всего мира почти век живем здесь.

– Сколько вы здесь живете?

– Восемьдесят лет уже как пришли.

– И что, к вам за это время никто не наведывался? – ухмыльнувшись, спросил Сырохватов.

– Нет. Никто не приходил. Зачем? Мы сами по себе живем, никого не трогаем…

– Не бывает так. Сами по себе… – прервал старика Хват и наконец, придя в себя, сел за стол. – Так, это, где все жители вашего села?

– Все здесь, по избам, – опустив глаза, ответил старик. – Вон, ваши солдаты их сюда сгоняют.

– Что ж, тогда пошли, старик, знакомить будешь с населением.

С этими словами Сырохватов встал и пошел на выход из избы. Ему поскорее захотелось выйти наружу, к своим, от этого старика, взгляд которого каким-то образом лишал его уверенности и силы.

На площади перед избой было уже людно. Староста увидел своих людей, оставшихся в селе добровольно. Все, кто был моложе, съехали на новое поселение, другие просто ушли в тайгу, зная о близком приходе чужих людей.

Сырохватов вышел перед толпой человек в пятьдесят. Собрались сплошь старики и старушки, молодых и детей не было вообще.

– Где же ваши дети и внуки, а? Или думаете, мы тут совсем дурни, поверим, что только вы здесь и живете? В избах-то просторно, а, мужики? Куда родня ваша вся подевалась?

– Нетути боле никого, одни век доживаем… – раздалось из толпы.

– Во как? Одни тут доживаете? Шутковать со мной удумали? В тайгу побежала родова ваша, про нас прознав. Так все одно вертаться придется. Всем придется вертаться, шутить с вами мне некогда. Вот ты, дед, как тебя зовут?

– Петро Савельич.

– Вот ты, Петро, иди собери всех в деревню, чтобы к вечеру завтра все поголовно вернулись. А для того, чтобы со мной не шутили, всех остальных до завтра прошу в этот дом под замок. В тесноте, да не в обиде. Посидите, пока ваши дети вернутся. Там, я видел, в кадке воды малость есть, боле не будет, пока не соберете своих. Ясно, Петро, как тебя там, Савельич?

– Чего ж неясно, ясно, – ответил старик, опустив голову.

– И еще, передай беглецам, не вернутся добровольно, начну прочесывать тайгу с собаками. Собаки на беглых зэков натасканы. Рвут без пощады. Кто попадал им в зубы, ни один не выжил. Так и передай. Жду до завтра, до вечера. Утром облавой пойду. Пожалейте детей своих, старики. А теперь прошу… – Хват, цинично сплюнув себе под ноги, жестом с поклоном показал на распахнутую дверь молельной избы. Обернувшись к стоявшему за его спиной старосте, не проронившему ни слова, Сырохватов спросил: – Замок-то где?

– Нет у нас замков. Ни к чему они нам. Не держим.

– Тогда прошу вместе со всеми. Эй, Филиппов, принеси, чем двери подпереть. Ставни закрыть и тоже на запор поставить. Встанешь часовым пока, никого не подпускать!

– Есть, товарищ лейтенант!

– Ну что, Петро Савельич, иди, ищи беглецов, али не понял чего?

– Все понял. Пойду.

Петро Савельич встретился взглядом со старостой и все понял, слегка кивнул ему, согласившись.

– Иди, иди, старый, да помни, я шуток не люблю.

Довольный собой, Сырохватов расстегнул воротник кителя и прошел в крайний дом, где во дворе уже суетился один из его подчиненных. Крик напуганных кур свидетельствовал, что сегодня на ужин будет жареная курица, а не каша перловая с комбижиром.

Вангол и Федор, войдя в огромный бункер, оказались в широком и пропадающем в полной темноте коридоре. Свет освещал только место, где они стояли, и несколько метров вокруг, причем исходил он каким-то непостижимым образом из стен. Поверхность стен просто начинала излучать его по мере продвижения вперед. Они медленно шли, пока коридор не окончился большим овальным помещением, в котором не было видимого выхода.

«Что бы это значило?» – мелькнуло у Вангола, когда они вышли в центр помещения, пол которого светился расходящимися вокруг каждого из них кругами. В какой-то момент Вангол почувствовал слабость, но сконцентрировался и увидел, как рядом как подкошенный упал на пол Федор. Он склонился к товарищу, чувствуя, что движения выходят неестественно медленными, как будто воздух вокруг него внезапно уплотнился до такой степени, что, как вода, оказывает сопротивление его движениям. Вангол мыслил, но мысли тоже текли медленно и вяло. Он еще раз призвал все свои силы и, закрыв глаза, замер, пытаясь осмыслить происходившее. Не помогало, что-то было значительно мощнее его сил. Это что-то медленно, но верно обволакивало его разум. Чувствуя, что теряет контроль над своим телом, Вангол опустился на одно колено и оперся руками о прохладный, гладкий, сияющий всеми цветами радуги пол. Яркая вспышка света в его голове и голос, знакомый голос старого Такдыгана, привели его в сознание.