Андрей Бельтюков - Корни

— Час назад. Я думала, ты спишь.

— Нет. Что-то не было слышно машины. На чем ты приехала?

— Въездные ворота не открываются. Пришлось идти к дому пешком.

Суров молча разглядывал ее. Чувствовалась напряженность, которую Диана старалась скрыть. Что-то было не так, однако пока Суров не мог уловить, в чем дело.

— Ну ладно. Как в банке?

— Я сделала все.

— Возникли какие-то осложнения?

Она пожала плечами:

— Да нет. С чего ты взял?

— Ты здорово задержалась.

— Меня задержал ураган. Ты не представляешь, что делается на дорогах. Черт побери, зачем этот допрос?

Помедлив, он усмехнулся:

— Не заводись. Ты голодна?

Диана покачала головой.

— У нас гость, — Суров заметил, что она ищет сигареты. — Вон там, сзади.

— Спасибо. — Она закурила. — Кто?

— Деснос. Попал в катастрофу. На его колымагу свалилось дерево… — Он замолчал. Он вдруг сообразил, что Деснос въехал на территорию беспрепятственно. А значит, ворота были открыты, потому что иного пути для машин не существовало.

Суров отвел взгляд, опасаясь выдать охватившее его подозрение. Для чего ей понадобилось лгать?

— И что с ним? Он пострадал? — Она ничего не замечала.

— Можно сказать, да. Скорее всего, лишится ног.

Диана вскочила:

— Боже мой! Ты оказал ему помощь?

Лицо Сурова окаменело.

— Конечно. Успокойся.

Она опустилась на кровать, зажав ладони между коленями.

— Это ужасно! Как бы ты к нему ни относился… Может, ты наконец спрячешь свое железо?

Суров посмотрел на пистолет, который все еще держал в руке.

— Пожалуй. С тобой он вроде как ни к чему. Кстати, покажи мне банковские бумаги.

— Да, сейчас. Я убрала их в сейф. Ключи… — Диана принялась рыться в сумочке.

Он сунул "веблей" в карман.

— А что означает весь этот разгром?

В глазах Дианы заблестели слезы.

— Я так не могу, Мик! Нам нужно сменить обстановку! В самом деле, давай уедем. Хотя бы на время. Я больше не могу, меня… я больше не хочу здесь!

Она вдруг расплакалась. Нервы. Проклятый грек, да еще ураган…

Она устала.

— Хорошо. Хорошо, мы уедем. Ты ведь знаешь, я и сам собирался.

Она подняла мокрое от слез лицо: — Правда? Когда?

— Скоро. Как только кончится этот ад, — Суров кивнул на окно, — и как только я завершу дела с Десносом.

— Он все еще не унялся?

— Унялся? — Суров хохотнул. — Он пытался меня убить!

— Как?! Каким образом?

Суров осекся. Собственно, то были лишь его подозрения.

— Неважно, — сказал он уклончиво.

— Но у тебя есть доказательства?

— Конечно.

— Тогда пускай этим занимается полиция. Пусть его судят!

Суров поморщился: — Доказательства годятся лишь для меня. Они для внутреннего, так сказать, употребления. К тому же Деснос — грек, а грек на суде станет отрицать все, даже факт собственного рождения.

— Что же ты собираешься делать?

— Устроить ему допрос с пристрастием. Не забывай, он мог быть не один.

— Боже… — Диана поежилась.

Суров шагнул к двери:

— Не хочу оставлять его одного надолго. Закрой за мной.

— Нет! — Она вскочила. — Нет, не уходи! Мне страшно!

— Ну, ну, — Суров потрепал ее по плечу. — Закройся и постарайся заснуть.

— Я не останусь одна!

Суров заглянул ей в глаза:

— Хорошо. Я позову Цкато. Он побудет с тобой. Так?

Она вздрогнула, опустила голову:

— Да…

— Я вернусь через десять минут. Не открывай, пока не убедишься, что это я. Или Цкато.

— Хорошо.

Щелкнул замок за спиной. Поспешно, насколько позволяла темнота, Суров спустился вниз. Деснос был на месте, слышалось его тяжелое дыхание. Суров нашарил свечу на столике перед диваном.

— Ты еще жив? — Лицо грека лоснилось от пота. — Не ожидал.

— Я жив, чего не скажешь о тебе, — одной ногой ты уже там!

— Ты слепец, Мик! — Грек дышал с присвистом. — Ты совсем спятил. Ты все еще уверен, что я во всем виноват.

Деснос с усилием поднес руку ко рту. Суров ухмыльнулся, заметив в его пальцах костяной флакончик. Наркотик. Вот почему он еще держится.

— Ладно. Мы потом побеседуем.

— Уходишь?

Суров обернулся у двери:

— Ненадолго.

— Тогда прощай. Я не уверен, что мы увидимся…

— А я уверен, дерьмо. Жди.

Он натянул плащ и вышел. Ураган и не думал стихать. До флигеля было не более пятидесяти шагов, но и того хватило. Пошатываясь, Суров толкнул дверь.

Цкато уже спал. На столике перед кроватью теплился керосиновый фонарь. Услышав шаги, садовник мгновенно проснулся и сел, напряженно вглядываясь перед собой. Потом он узнал хозяина.