Огюст Пиккар: Цезарь, Клеопатра и Эйнштейн

Если бы я был инженером, физиком или химиком, я смог бы, пожалуй, описать кой-какие из увиденных мною приборов. Но археолог не в состоянии разобраться в этом царстве машин, резервуаров, электрических кабелей и изоляторов. Внутри храм Трех Пиков не освещался ни одной лампой. Тем не менее он был залит каким-то рассеянным светом неизвестного мне происхождения. Быть может, здесь фосфоресцирующий потолок? Несколько человек, одетых в белое, занимались своими приборами. Это были жрецы тайного храма. В глубине храма виднелась лестница, которая, вероятно, вела в другие подземные помещения. Но мой провожатый не позволил мне долго пребывать в созерцании. Все еще сильно хромая, он проводил меня к автомобилю и дал понять, что в следующий раз я увижу гораздо больше!

— Моя будет телеграфировать, твоя сразу же приезжать, ничего не говорить.

Я дал ему адрес своего института и спросил:

— Когда же это будет?

— О, скоро! Двенадцать лет, шестнадцать лет, ты увидишь. Жители Востока никогда не спешат.

Прошло шестнадцать лет. Какими томительными и долгими показались они египтологу! Быть рядом с одной из самых чудесных загадок и не иметь возможности рассказать о ней или снова посетить тайный храм. Али поверил моему слову, и я не мог нарушить его.

Наконец, в прошлый понедельник меня разбудил стук в дверь моей маленькой римской квартиры. Это был привратник Археологического института. Он вручил мне срочную телеграмму. Ее текст гласил: «БУДУ ЖДАТЬ ГОСПОДИНА СЕГОДНЯ ПОНЕДЕЛЬНИК 18 ЧАСОВ КАИРСКОМ АЭРОПОРТУ АЛИ». В этот самый вечер мне предстояло выступать на заседании Академии наук с докладом на тему «Связь египетской цивилизации первых династий с доисторическими памятниками Мексики». Это заседание должно было подвести итог моим десятилетним исследованиям. Приглашены все научные светила и выдающиеся политические деятели Рима. Отказаться никак нельзя. Али подождет до завтра.

Я перечитывал — в который уж раз — рукопись доклада, но в мыслях своих я был уже с Али и его храмом. Сосредоточиться на докладе было просто невозможно. Внезапно я принял окончательное решение. Будь что будет. Я позвонил. Вошел слуга:

— Бегите в бюро «Италия» и забронируйте мне одно место на самолет, который прибудет в Каир сегодня в 6 часов вечера.

Сборы в дорогу были недолги. Я написал письмо президенту Академии наук. Путаное письмо. Извинения, чрезвычайные обстоятельства, объяснения будут даны позже и так далее в том же духе.

И вот я в дороге. Мы сделали посадку в Афинах. Пролетели над Акрополем. Один из пассажиров заметил:

— Что сказал бы Юлий Цезарь, увидев все это?

Мои же мысли были далеки и от Цезаря, и от Акрополя. Что мне покажет Али?

Несколько часов спустя гул моторов утих. Самолет подрулил и остановился у здания Каирского аэропорта.

На перроне стоял Али. Он встретил меня так, словно мы расстались с ним только вчера вечером. Автомобиль. Пустыня. Три скалы. «Ой, ой!» Открывшаяся дверь. Ровным счетом никаких перемен. Али провел меня в маленькую, довольно уютную комнату. Я с удивлением рассматривал мебель искусной работы с чудесной роскошной обивкой в стиле Тутанхамона. Что же покажет мне Али? О чем он мне расскажет? Теперь, спустя шестнадцать лет, он был уже возведен в сан Великого жреца и, к моему счастью, хорошо овладел французской речью.

— Знакомы ли вы с теориями Эйнштейна?

Услышав от Али такой вопрос в окружении всех этих древностей, я почувствовал себя так, словно свалился с неба.

— Я, конечно, слышал о них, но я археолог и не разбираюсь в математике.

— А как у вас в Риме, считают ли их заслуживающими доверия?

— О, на этот счет очень много споров. Одни соглашаются с ними, другие отвергают их. Многие же специалисты считают их правильными.

— Известна ли вам теория относительности, согласно которой время зависит от скорости?

— Мне пытались ее объяснить, но я ровным счетом ничего не понял.

— И тем не менее все очень просто. Смотрите: мы с вами расстались здесь. Я остался на месте, а вы отправились в путь. Сегодня мы снова встретились. Я точно отсчитал продолжительность нашей разлуки. Я ждал вас ровно шестнадцать лет. Вы со своей стороны также отсчитывали время и тоже скажете, что встретили меня через шестнадцать лет. Вы согласны с этим?

— Конечно. Если вы меня ждали 16 лет, то и я провел столько же времени, пока не встретился с вами здесь. Это совершенно очевидно.

— И вовсе нет! Согласно некоторым толкованиям теории Эйнштейна, это не совсем так. Если бы каждый из нас измерял время с очень высокой точностью, то мы заметили бы разницу. Правда, эта разница настолько мала, что у нас нет средств для ее измерения. Наши приборы еще недостаточно точны. Но главное в том, что эта разница фактически существует. Она будет тем большей, чем выше скорость вашего передвижения. Допустим, взяв крайний, хотя еще и воображаемый случай, что на протяжении всех шестнадцати лет вы летели в сверхзвуковом самолете со скоростью 1260 километров в час. Расчеты показывают, что в таком случае продолжительность нашей разлуки окажется для вас на три тысячных секунды короче, чем для меня. Величина эта еще неизмеримая, но важен принцип. Если бы вы двигались с еще большей скоростью, то разница во времени стала бы более ощутимой. Если бы вы смогли, например, передвигаться со скоростью 259 000 километров в секунду, составляющей примерно семь восьмых от скорости света, то вы прожили бы всего восемь лет за то время, за которое я прожил шестнадцать.