Эл Робертсон - Взломанные небеса

Но Джек оставался вне сети и видел лишь унылые дома.

«Да ну, невелика потеря!» – пропел режущим фальцетом паяц, утешая хозяина.

Фист семенил в дюжине шагов впереди. Странно было видеть, как дождь падает сквозь его глянцевое тело. Паяц оглянулся. Его лакированные глазки возбужденно блестели.

«За мной!» – крикнул он, дважды хлопнул в деревянные ладоши и скрылся за железнодорожным мостом в конце Калье-Агуа.

Радость паяца казалась почти детской. Осторожно обходя лужи, Джек двинулся следом под единственную арку моста. Над головой, стуча и покачиваясь, пронесся поезд. Его огни высветили окрестные дома, меньшие, чем на Калье, и не такие массивные. Джек свернул к рынку Хон-Се-Де и увидел стоящего на тротуаре паяца. Тот рассматривал замершую у склада фигуру, ростом и очертаниями напоминающую человека.

«Смотри-ка, Джек, бипед из Тотальности! Далеко же этот двуногий забрался!»

«Он? А как ты узнал, что это не „она“?»

«Джеки, ты педант. Интересно, чем „оно“ тут занимается?»

Капли дождя блестели на широком черном пончо бипеда. Спустя пару секунд он повернулся спиной к складу и двинулся по улице. У следующего здания робот снова остановился, задрал голову, и капюшон пончо соскользнул. Лица у бипеда не оказалось – лишь ровный мягкий овал, излучающий белесый свет. От него сырая темень вокруг казалась фиолетовой.

«Если бы не моя клетка…» Фист разглядывал бипеда, как голодный волк – овцу.

Джек перешел улицу, чтобы миновать робота. Паяц поспешил следом.

«Что-то я не пойму… „Снежинки“ снаружи, мякиши внутри, – ворчал он, с трудом переводя дыхание. – И до чего тут дошло, интересно мне. Неудивительно, что твой приятель с таможни был так недоволен».

«Фист, не зови их „мякишами“».

«А почему нет? Я же не возражаю, когда меня зовут паяцем».

Ближе к рынку унылые металлические фасады сменились разношерстными, убогими конструкциями из пластика, жести и полотна, едва выдерживающими хлещущий ливень.

«И это самый большой рынок Дока? Что за помойка!» – буркнул Фист.

«В сети он выглядит лучше».

Джек вспомнил танцующую в воздухе рекламу, зазывающую покупателей. Призрачные дата-спрайты выуживали у клиентов информацию об их предпочтениях и вкусах – и, завлекая, касались виртуальными пальцами, нашептывали соблазнительные слова, показывали гениталии, намекали на поджидающие чудеса. Все продается. Дешево! Прямо сейчас! Но за манящими обещаниями таилась убогая и грязная реальность, чью уродливую наготу было не скрыть.

Павильоны не работали, но у некоторых из них осталось включенным сетевое вещание. Закрытые лавки продолжали зазывно шептать в темноту. Подле них поодиночке и группами стояли люди, поглощенные своими видениями. Вокруг них плясала туманная дымка снов.

«Не позволяй им тебя увидеть!» – предупредил Джек.

«Я их тогда перепугаю до смерти, – хохотнул паяц. – Интересно, они то же самое видят, что и мякиш, или другое?»

«Сомневаюсь, что бипед в сети. Тотальность не слишком ее любит».

«Эй, посмотри-ка на того типа!»

Перед совсем уже нищими палатками-развалюхами стоял старик. Закинув голову, он счастливо улыбался дождю. Одна его рука свисала бессильно, другой он оживленно копошился в штанах. На месте носа на лице старика зияла дыра. Джек вздрогнул. Он уже забыл, как страшно калечит «пот» пристрастившихся к нему. На потогона никто не обращал внимания: сетевые интерфейсы нормальных людей скрывали его присутствие.

Джек ускорил шаг. Он продрог, от голода сосало под ложечкой. Мысли об Андреа мучили сильнее навязчивой вирусной рекламы. Андреа любила бродить по рынку, прицениваться, торговаться. Так хотелось провести рядом с нею хоть несколько минут! Джек старался изо всех сил, чтобы злость и обида не затопили последнюю оставшуюся радость. И что теперь? У него осталось так мало времени.

Поежившись, он плотнее запахнулся в плащ. Мимо прогудел еще один поезд, тормозя перед станцией «Хон-Се-Де».

По мере удаления от рынка улицы пустели. Джек подходил к Ране. Скверное место. Несколько сотен лет назад шальной астероид вспорол наружную оболочку Дома. Районы, чьи дома и улицы оказались над повреждениями, получили новые имена, чтобы увековечить память о трагедии. Архитекторы Королевства застроили шрам, возвели здания, с нижних этажей которых открывался вид в космос. Рана привлекала любителей звездного неба и стала популярной у докеров, работающих на краю пустоты, и космонавтов, проводящих жизнь, бороздя пустоту. Но вряд ли кто-нибудь из них наслаждается красотами среди ночи. Большинство спит, изнуренное тяжелым повседневным трудом. В кварталах Раны рано ложились и вставали.