Эл Робертсон - Взломанные небеса

«Джек, ты только представь: я могу прикончить такую. Если ты мне позволишь, конечно».

– Нет, – задумавшись, произнес он вслух.

Охранник посмотрел на Джека, затем перевел взгляд на пустое сиденье рядом с ним. Ничего не замечая, Джек снова вглядывался в Док, словно пытаясь увидеть прошлое в очертаниях его улиц.

Шаттл пришвартовался к причалу. Охранники провели Джека в камеру Таможенной службы. Там он повесил плащ на крючок на внутренней стороне двери и примостил выданный Тотальностью маленький чемоданчик рядом с единственным стулом. Новый костюм раздражал кожу.

Прошло несколько часов. В камере была вода, но не оказалось еды. Заскучавший Фист сделал вид, что уснул, и изображал храп, тревожа рассудок Джека, и без того измученный ожиданием и тоской. Его мысли снова вернулись к Андреа – почему она молчит? Куда подевалась? С ней что-то случилось? Ей нужна помощь?

Время шло, и мысли об Андреа исчезли, вытесненные насущными потребностями. Джек заколотил в дверь, требуя еду. Никакого ответа. Он попытался уснуть, и в зыбкой полудреме увидел жуткий сон – словно он падает сквозь кромешную темень в никуда.

Вошедший охранник вспугнул кошмар и вывел еще не опомнившегося Джека из камеры. За глухим коридором оказалась маленькая, ярко освещенная комната. В углу ее – стол и два пластиковых стула. За столом сидел обрюзгший лысый чиновник. Он предложил Джеку сесть.

«Не устраивай спектакль, – посоветовал тот Фисту, проснувшемуся и демонстративно позевывающему. – Я не хочу, чтобы он догадался о состоянии твоей клетки».

Таможенник говорил сухо, деловито, с демонстративной вежливостью. В его речи отчетливо слышался акцент Дока. Проверив личные данные, чиновник поинтересовался, кто из богов Пантеона покровительствует Джеку. Услышав, что Сумрак, таможенник процедил: «Само собой, яблочко от яблоньки». Но затем снова сделался вежливым и засыпал Джека вопросами.

– Когда Сумрак присвоил вам звание «бухгалтер»?

– В день, когда мне исполнился двадцать один год.

– Когда вас направили во Внуб?

– Тремя годами позже.

– С какой целью?

– Работать под началом инспектора Гарри Девлина в качестве эксперта-аудитора. Я участвовал в расследовании связей между ночным клубом «Царь-пантера» и убийством Бьерна Пендервилля.

– Отчего же они не воспользовались экспертом Внутренней безопасности? – фыркнул чиновник.

– Такова была воля Сумрака. Я лишь подчинился.

«А мне ты говорил не так», – заметил Фист.

«Тихо!»

– Когда вас направили на службу вне Станции?

– После атаки на Луну. Было решено, что дело Пендервилля не слишком важно. Насколько мне известно, это убийство так и не раскрыли.

«Джеки, дружок мой, не хочешь поделиться своей паранойей?»

«Нет. А теперь заткнись!»

– Ваш вид деятельности во время Войны программ?

– Длительные атакующие контркогнитивные операции.

Чиновник глядел на невидимый Джеку экран и после каждого ответа что-то быстро печатал на виртуальной клавиатуре. Вдруг он замер и вызывающе уставился на Джека.

– Когда вы дезертировали?

– Я не дезертировал, я сдался.

– В вашем деле значится дата дезертирства. Прошу подтвердить ее.

– Нет.

«Джеки, ну зачем так упираться?» – осведомился Фист.

«Не я предал богов Пантеона – это они предали меня. А я всего лишь перестал делать за них грязную работу».

– Я не могу продолжить свою работу, если вы отказываетесь сотрудничать. А если я не смогу нормально закончить опрос, то не допущу вас на Станцию.

– Странно. Как правило, ваша братия не столь придирчива. Должно быть, за вами сейчас наблюдает Сандал?

«Ох, Джек, да брось ты! Хочешь вернуться на Каллисто? Жизнь военнопленных Тотальности такая скучная!»

– Форстер, вы опасный человек. И вы неподобающим образом относитесь к Пантеону. Для надлежащего исполнения обязанностей мне нет необходимости находиться под надзором богов. Итак, когда вы дезертировали?

– Я не дезертировал.

«Дьявол тебя раздери, Джек, я не хочу оказаться у черта на рогах в то время, когда мне достанется твое тело. А как насчет Андреа? Хочешь, чтобы гребаная гордыня не дала тебе отыскать ее?»

От слов Фиста Джек опомнился. Но сказать ничего не успел.

– Форстер прав! – Дверь скользнула вбок, и в комнату шагнула женщина.

Чиновник в изумлении воззрился на вошедшую. Низкорослая, широкоплечая, двигающаяся с деловитой точностью машины, она была одета в серые военного покроя штаны и черную мешковатую майку.