— Знаю я ваши приказы, бумагу давай.
— Завтра, завтра будет тебе бумага.
— Знаю я ваши «завтра». Ты мне сейчас бумагу на этих дев подай. А завтра у меня палач спросит, где дел дев бесстыжих, куда подевал комедианток? Что я скажу? Чем отвечу?
— Скажешь, что забрали комедианток для государственного дела.
— Знаю я ваши государственные дела…
Чернявый слуга остановился, переложил веревку в другую руку.
— Ты язык попридержи, святой отец. Ты моего хозяина знаешь, с ним герцоги не ссорятся. Так что ежели будет кто недоволен, так посылай их прямо к моему хозяину…а-а, вот и он сам! Хозяин, объясни святому отцу, для какой такой государственной надобности нам эти девки, а то я что-то не соображу. Чего это у тебя глаз дергается, хозяин? О господи…
Из-за спины Рики появился торжествующий дон Рэба.
— Изумительно! Нет, это просто великолепно! Пока я в трудах во славу Святого Ордена провожу ночи и дни, у меня расхищают лучших государственных преступников. Тащат нагло, без спросу. Тебе кто разрешил, мерзкая твоя рожа, умыкать этих преступниц?
Чернявый высморкался. Вытер пальцы о штанину.
— Да какие они преступницы? Так, малость гулящие комедиантки.
— О степени их вины не тебе судить, а судьям Святого Ордена, мерзавец. Ты за свои проделки отвечай.
— А чего? — Чернявый зашмыгал носом с новой силой. — Вон барона-душегуба, на людей аки зверя рычащего, освободил дон Румата, и ничего. А я чего?
— Замечательное рассуждение! Вот мы и доигрались, — саркастически ухмыляясь, епископ повернулся к Весельчаку. — Ну что я могу ответить этому прохвосту? Если благородные доны на глазах у смерда попирают установления законных властей, то почему бы и смерду не заявить, что отныне все дозволено? Какой замечательный сюжетец. Да из него шустрый книгочей при некоторой ловкости целую книжку мог бы состряпать. Да-а, мои тюрьмы надо спасать…
Чернявый поспешил успокоить первого министра:
— Да что с ними сделается, ваше преосвященство! Ну барон, ну пара девок, авось не рухнут.
— Вот-вот. Типичные рассуждения лакеев. С такими рассуждениями одни освобождают из тюрьмы мыслителей, другие гулящих девок, а потом удивляются, почему рухнуло королевство.
Дон Рэба властно повернулся. К нему тут же мелкими шажками подсеменил монах.
— Комедианток вернуть туда, куда положено — в подземелье. Выпустивших высечь.
Он подождал, пока монах не увел женские тени в свое подземное царство, потом повернулся к помощнику.
— Надеюсь, мой друг, вы примитесь за дела, а не будете убивать время в сомнительном обществе? Румата требует глаз да глаз. Вы что-то хотите сказать?
Чернявый слуга посмотрел налица донов и на негнущихся ногах поторопился отойти в сторону. Рика сплюнул под ноги епископу, чуть не попав тому на башмаки, процедил сквозь зубы:
— Надоели вы мне, ваше преосвященство, до чертиков надоели. И вы, и ваш Румата — оба. Но Румата хоть человеком бывает…
— Любопытно, любопытно, продолжайте, мой друг.
— Да уж молчать не буду. Комедиантки, видите ли, ему не понравились, а сами хуже их в тысячу раз. Те лишь на сцене лицедействуют, а вы, ваше преосвященство, — везде. Нацепили на себя маску и отсиживаетесь за ней в безопасности, чтобы, не дай бог, вас ничто не задело.
— Друг мой, о какой маске вы говорите?
Задав вопрос, дон Рэба впился взглядом в лицо помощника.
— О какой маске я говорю?
— Именно.
— О незримой, разумеется, о маске символической. Так сказать описанной способом поэтическим.
— Ах вот как!
— Исключительно.
— Тогда, может быть, мы все-таки вернемся к нашим делам?
— Опять дела. Скучный вы человек, ваше преосвященство, скучный и неинтересный. Когда же вы жить собираетесь? На каком свете? Ну кому эти девки мешали? Сейчас таких смышленых иобразованных только в тюрьме и сыщешь. Да плевать я хотел на ваши дела! Уж как-нибудь сами, без моей помощи сдохнете — мир не без добрых людей…
Дон Рэба с ненавистью посмотрел на помощника: опухшее лицо с глазами навыкат — наглая рожа возомнившего себя незаменимым лакея, бесстыжего лакея, разгорячившегося от вина и обманутой похоти. А уж как хотелось заехать кулаком в сию бесстыжую физию — словами не передать.
— Вы все сказали, мой юный друг? Тогда позвольте и мне изложить свои доводы. Прежде всего подумайте о том, что после смерти дона Рэбы остается без присмотра целое королевство, и именно мне решать, кому оно достанется в управление. Достанется же королевство исключительно человеку, не пожалевшему усилий для моих поручений и рьяно их исполняющему. Поэтому я снова спрашиваю: вы все сказали, мой юный друг? И вы по-прежнему, даже после моих разумных доводов, настаиваете на сказанном?
Читать дальше