– Не так много у нас общего.
– Но оно есть: с самого своего рождения они получили в дар способность любить.
– Не каждый готов принять этот Дар! Не всякий способен удержать его. Кому-то он представляется непомерно большим, чтобы уместить в своем усталом сердце, кому-то кажется и вовсе не пригодным для повседневной жизни.
– Кому-то, но не им! Ведь не случайно они стали вашими подопечными. Оставь свои сомнения! – твердо сказал Наставник. – Примемся за дело, ибо коротки сроки человеческой жизни. Каждый из нас отдаст песне частичку своего тепла, и друзья ваших друзей придут к ним на помощь!
– Я озарю мелодию Светом нашего дома, и они вспомнят свое будущее! – засиял янтарными глазами юный вестник.
– Я согрею ее нашей радостью, и она растопит лед отчужденности! – расправила крылья ясноликая посланница.
– Я расцвечу музыку красками родного Мира, и они разгонят мглу страхов! – робко подхватила отшельница.
– Пусть эта песня будет гимном – гимном нашей любви к Творцу и друг к другу, – подытожил Наставник.
Юноша взмахнул белоснежным крылом и, глядя в лицо возлюбленной, начал песню. Была она тиха и кротка, как улыбка просыпающегося ребенка. Один за другим присоединялись к нему голоса друзей. По мере того как мелодия набирала силу, разрастался повсюду свет, отступали, исчезая навек, мрачные краски. Сотрясаясь, прогибалось и расширялось пространство.
Струны Вселенной, настраиваясь на новый мотив, причудливо переплетали свои серебряные нити и складывались в неповторимый по красоте орнамент. Еще мгновение – и первые звуки запечатленного в Вечности узора рассыпались по мириадам миров.
Полет продолжался уже больше часа. Обычное после взлета возбуждение улеглось, затихли шутки, смех. Кто дремлет, кто читает… Между рядами кресел неспешно проходят стюардессы, предлагают напитки. Даниил с удовольствием поглядывал на одинаково длинноногих, улыбчивых девушек и наслаждался покоем. Рядом, с раскрытым журналом в руках, сладко спит Елена Петровна. Мерный, едва слышный в салоне гул моторов, однообразная картина в иллюминаторе навевали сон на Даниила, но напряжение сегодняшнего дня не отпускало.
Нынешний сезон был на редкость удачным. Позади волнения, страсти, невероятное напряжение воли, психических и физических сил, успех, награды, интервью, новые знакомства и предложения. Теперь – только отдых! – Даниил даже зажмурился – так приятна была мысль о длительном безделье.
«Вот скину экзамены…» Перед глазами замелькали милые сердцу картинки дачной жизни: поросший кустами смородины и шиповника сад, лужайка у дома, сплошь усыпанная разноцветной кашкой, извилистая речка с прозрачной холодной водой, лесная просека, косые лучи солнца, пробивающиеся через высокие кроны сосен. Один луч уперся прямо в него – ох, до чего яркий! Он разрастается, становится плотным, подхватывает его…
Да нет же, не солнечный луч, а мощный свет прожектора лезет в глаза, слепит, не дает возможности увидеть лицо той, что стоит рядом и чьи пальцы он сжимает в своей руке. Ослепительно белый свет сцены и непроглядная темень простирающегося внизу зала – больше ничего вокруг! Вспыхнувший огонек настольной лампы выхватил из темноты небольшой участок партера и осветил сидящих за режиссерским пультом людей – троих мужчин и женщину.
«Какие лица чудесные! Будто светятся изнутри!» – с удивлением рассматривал их Данила. Они казались ему существами высшего порядка, и ощущение это не раздражало, не тяготило. Напротив, сердце наполнилось такой радостью, как будто он был одним из них или когда-нибудь станет таким.
– Ваш союз предопределен, – начал сидящий в центре мужчина, с виду старший по возрасту и по положению. От его крепкой фигуры и твердо очерченного лица с очень яркими голубыми глазами веет необыкновенной, притягательной силой. – Но мы просим вас…
Даня, вздрогнув, открыл глаза. Перед ним стоял рыжий веснушчатый мальчик и дергал его за рукав свитера.
– А я тебя видел по телевизору, ты классно катаешься на коньках, – сказал он по-английски, глядя Дане прямо в лицо.
– Микки, не мешай человеку отдыхать, – громким шепотом урезонила немолодая дама, наверное бабушка. Узнав в попутчике известного спортсмена, широко улыбнулась и подняла вверх большой палец. Кивнув в ответ, Даня усмехнулся про себя.
«Вот настырный пацан, разбудил на самом интересном месте! Сколько ему – лет шесть? Подумать только – мне было столько же, когда впервые пришел на стадион, я тоже себя держал за взрослого!» – Данила откинулся на высокую спинку кресла, прикрыл глаза, и воспоминания поплыли одно за другим.
Читать дальше