Людмила Миловацкая - Принявшие Дар

Он был журналистом и работал на местном телевидении. Спортивный, эрудированный, элегантный, он нравился всем, понравился и ее родителям, и подругам. Все считали их идеальной парой, но брак оказался непродолжительным.

Они расстались без обид и претензий друг к другу. Оказалось, их жизненный ритм совершенно не совпадал. Марк вечно был в делах, он даже завтракал с телефонной трубкой в руке. В доме постоянно находилось множество нужных или просто интересных, так что все равно нужных ему, людей. Эта постоянная сутолока, пестрый калейдоскоп событий выводили Мэг из душевного равновесия. Она долго не хотела признать, что ей стало трудно выносить не только окружение Марка, но и его самого, как источника всей этой круговерти.

Им повезло – Марку предложили поработать на одном из престижных телеканалов в Нью-Йорке. Первое время он часто навещал их. Каждый раз при встрече с бывшим мужем Маргарет испытывала чувство неловкости. Снова и снова корила себя за то, что ей не хватило терпения, воли для сохранения семьи. Кроме того, даже непродолжительное общение с Марком ее утомляло: ей было не по себе от того, что она так плохо переносит этого, в общем-то, симпатичного человека, отца своего ребенка.

Со временем посещения становились все реже, оставались только телефонные звонки. А через два года Марк сообщил, что женится и уезжает жить в Европу. Их отношения постепенно сошли на нет, чему Маргарет была несказанно рада…

Наконец-то ряд впереди стоящих машин дрогнул. Облегченно вздохнув, Мэг отмахнулась от воспоминаний. Ловко пристроившись за шустрым «ниссаном», удачно миновала несколько перекрестков и свернула в свой квартал. Здесь поток машин был значительно реже. Небольшие дома утопали в зелени, и казалось, что жара ослабила свою хватку. Редкие прохожие выглядели значительно веселее, чем в центре города.

Поставив машину в гараж, Мэг с сожалением оглядела небольшой, разбитый у дома цветник. Трава местами пожухла, цветы поникли и будто утратили часть своих красок. «Надо сказать Нику, чтобы вечером побольше полил газон», – подумала Маргарет.

В этот дом они переехали совсем недавно, после смерти отца. Годом раньше из жизни ушла мама, тоже из-за болезни сердца. Маргарет любила родительский дом. В его удачно спланированных, с хорошим интерьером комнатах ощущалась атмосфера уюта, присущая добротным, старым домам.

Многие соседи знали Мэгги еще девочкой и были рады ее возвращению в отчий дом. Николас быстро познакомился со сверстниками. Впрочем, у него никогда не возникали проблемы с общением. Обладая приятной внешностью и мягким, покладистым характером, он моментально обрастал приятелями, где бы ни находился.

Мэг заглянула в комнату сына. Он лежал на диване, обложенный учебниками.

– Ты не голоден?

Ник, состроив жалобную физиономию, вскинул на мать тоскливый взгляд.

– Нет, не голоден. А вот кофейку бы выпил с удовольствием.

Маргарет, взяв его за уши, поцеловала в нос, на минуту прижала его голову к себе и нарочито строгим голосом спросила:

– Во сколько ты приходил домой все это время? А теперь не грех и потрудиться.

Спустившись вниз, приготовила кофе сыну и себе. Оба любили кофе по-восточному. Слегка обжарив зерна, измельчила их в старинной, ручной кофемолке, залила холодной кипяченой водой и поставила на плиту. Поверх турки появилась пышная шапка пены. Маргарет отнесла исходящий ароматом напиток сыну.

– Посиди немного со мной, – Ник задержал руки матери, целуя, как обычно, сразу обе ладони. У них всегда были доверительные отношения. Маргарет никогда не отмахивалась от его проблем, ссылаясь на занятость. В детстве он поверял ей свои маленькие мальчишеские тайны и теперь мог сказать ей все или почти все, зная, что всегда найдет сочувствие, понимание, получит ненавязчивый совет.

Поговорив с сыном, Маргарет прошла в гостиную. С томиком стихов устроилась в большом кресле у окна. В очередной раз произошло обыкновенное чудо: забылись все дневные заботы, исчезла, будто и не было, тропическая жара. По пустынным улицам гулял студеный ветер, снежная завеса объединила землю и небо.

– «Твой голос слышен сквозь метели, и звезды сыплют снежный прах. Ладьи ночные прилетели, ныряя в ледяных струях…» – Мэген читала Блока вслух, полушепотом, упиваясь музыкой стихов и магнетизмом простых слов. В своем рифмованном сочетании они казались зашифрованным, тайным посланием. Вот-вот через тонкое кружево строк проступит грозное пророчество или простая, как взгляд ребенка, истина…