Александра Истомина - Остров Изгнания

Когда бомбой, величиной с горошину, можно сокрушить материк, природные ресурсы на исходе и каждое государство алчно смотрит в сторону соседа, напряжённо выглядывая его преимущества и свою выгоду – жди беды! И она пришла. Но не такая. И не так. В то время, когда все ждали кровавых боёв за каждое природное месторождение, за каждое плодоносящее поле, простая, сердечная, добрая женщина принесла в свой дом мальчика с улицы. Их было много этих мальчиков. И девочек, и женщин. И мужчин. Стариков и старух. Они давно лишились своих домов. Кого обманули, а кто сам ушёл, желая свободы и независимости, а может, устав от ответственности. Реальность… Почему она всегда обрушивается, как плохо построенный дом, не давая возможности предположить, предвосхитить, подготовиться… Они голодали. Им было холодно. Им нечего было носить. Бомжи…

Такого мальчика без дома и одежды, с жестоким, разрывающим щуплую грудную клетку, кашлем принесла она в свой дом с улицы. Простая, сердечная, очень, очень добрая женщина… Она его пожалела. Она не могла просто так смотреть. Она приняла его, лечила его кашель и любила как всех своих детей. Он был одинок, этот мальчик. И он её полюбил. Словно она и в самом деле была его матерью. Он не увидел, как она умерла. Судьба всё же подарила ему одну единственную свою милость. Он умер первым. Это была не простуда, а вирус, неизвестный науке, новорожденный и крепкий, как зубы хищника. Новая чума. Стремительный, мутирующий, неуловимый для любых лекарств, самых сильных антибиотиков, он уничтожал районы, города, страны. Мир охватила паника. Были позабыты оружие, политика. Учёные хватались за любую возможность победить врага, для которого их маленькие сверхбомбы ничегошеньки не значили. Выжившие были слабы, теряли способность видеть, слышать, ходить. Женщины стали производить на свет уродцев, только отдалённо напоминавших людей. Тьма… Реальность… Ну почему она всегда обрушивается, как плохо построенный дом?

Максим всё знал об этом. Он готовился стать историком-библиографом. На факультете целый семестр посвящён этой печальной главе истории цивилизации. Знал он и о том, что помогло выжить. Не просто выжить. Восстать из пепла, прорасти сквозь толщу скал, сквозь гранит, сквозь алмаз, славящийся своей прочностью. Начаться заново. С точки. С нуля. Нашёлся человек. Генетик. Он сказал: «Не всё потеряно!» Он определил ген, который позволил некоторым остаться в живых, и запретил людям размножаться как прежде, так, как они размножались веками. Он всё изменил, сам принцип человеческого существования стал иным. Генетик победил вирус, лишив его пищи. Женщины перестали рожать. С той поры, каждый появлялся на свет в пробирке, и девять месяцев рос в особой капсуле, наполненной питающим составом. Радости плоти по доброй воле стали просто частью любовной игры, без страха потери, болезни, одиночества… Девочек сразу создавали неспособными к естественному созданию жизни. С той поры всё стало иначе.

Генетика, у истоков нового мира, была объявлена колыбелью почти погибшего человечества. Ей стал подвластен пол новорожденного человека, внешность, черты его характера, способности… Родители ваяли своих детей как скульпторы, только вместо резца у них в руках был набор их генов. Не стало некрасивых, глупых, преступных… Человек стал идеальным. Мир стал идеальным. Так начался Новый Век. Имя того, кто помог спастись, знал всякий. Почти божество, он ухватил тоненькую нить жизни и превратил её в канат, взрастил из крошечного, погибающего семени могучее, несгибаемое дерево. Божество… Ах, если бы ты был сейчас здесь и заставил невыносимые тучи разродиться наконец дождём, и пусть бы дождь этот снёс своим напором всю тоску Максима и душное чувство безысходности, и то лето – прекрасное и проклятое… Но божества давно нет… Как нет и дождя.

Максим встал из-за стола, вернулся в комнату и растянулся на широком, удобном диване. Обычно, он любил лежать на нём и представлять в себе в малейших деталях своё блестящее будущее. Теперь всё стало иначе… Но в тот день, когда Майя подошла к нему, всё казалось безоблачным. Почему он не сказал ей «нет»? Да разве это было возможно? Максим знал, что, вернись всё назад, он всё равно бы согласился. Разве иссохшая земля говорит «нет» долгожданному ливню, или может быть, созревающие плоды молвят благодатному солнцу: «Нет, не согревай нас»? Неизбежность… Максим и не представлял, что так бывает – как хотелось, как неистово мечталось ему… И вот она смотрит на него. И говорит. Всё равно что. Лишь бы… Они станут дублёрами, и через тринадцать месяцев вместе получат Высшую Грамоту! А там… Максим даже не думал, что будет дальше, он просто хотел её сейчас. Желал, требовал! Молодость… Простая, сияющая, бодрая как прорастающий побег, молодость! Они станут дублёрами! Они вместе напишут свои Главные Работы, а это значит, что они всё это время будут вместе. Рядом. Если бы…

Читать дальше