Юрий Брайдер - Лес Ксанфы

Остаток дня он посвятил изучению материалов о Тахтаджяне. Начал с того, что несколько раз внимательно прочитал медицинское заключение о причинах смерти. Оказалось, цитолог погиб от нарушения герметичности скафандра еще до того, как разгул стихии достиг апогея. Все ушибы и переломы носили посмертный характер. Один из экспертов допускал даже, что Тахтаджян сам вырвал патрубок кислородного шланга из дыхательной маски. Зачем? Впрочем, в остальных предположениях можно было обнаружить не больше смысла и логики.

Полистав бумаги, Сергей нашел анкету. Сколько же ему было лет? Ага, сорок три. На фото самое обыкновенное, немного усталое лицо. Глубокие залысины, крупный рот, чуть-чуть асимметрично расположенные глаза. Сын Андрей учится во втором классе Ярцевской школы-интерната. Жена - Ирина Ковач - астрохимик... Где-то, кажется, Сергей уже слышал это имя. Что тут еще? Автобиография, медицинская карта, копии рапортов, приказы о поощрениях. Все. Никакой зацепки.

...Вика прибыла на пятый день под вечер. К станции ее доставил на вездеходе здоровенный чернокудрый детина, что несколько подпортило настроение Сергея, уже успевшего извлечь из контейнера с аргоном букет гвоздик. Брюнет вел себя так, будто совсем не собирался обратно, громко говорил и по каждому поводу отпускал дурацкие, по мнению Сергея, шуточки.

Воспользовавшись моментом, когда Вика оставила их наедине, Сергей спросил незваного гостя, входит ли в функции "водителя обязанность развлекать сотрудников научных станций или же это личная, не получившая пока одобрения у начальства, инициатива брюнета? Чернявый водитель высокомерно усмехнулся и, не вступая в пререкания, удалился, прихватив с собой самую пышную из гвоздик.

Пока Вика принимала с дороги душ, Сергей разогрел праздничный ужин и испек (вернее - сжег) яблочный пирог.

- Ну, как наши делишки? - спросила Вика, усаживаясь за стол. - Жуткие тайны Марса уже разгаданы?

- Нет еще. Пока собираю данные, - ответил Сергей излишне серьезно. Присутствие Вики почему-то всегда лишало его чувства юмора. - У Леса очень сложная биология. Это какое-то полурастение, полуживотное. И... он сильно изменился в последнее время.

- Ну, например?

- Он знает о нас. Ты заметила, как все вокруг заросло?

- Да. Я еще удивилась, почему ты поставил станцию так близко к Лесу.

- Это еще не Лес. Это кочующие побеги. Но за ними придет и Лес. Через несколько месяцев мы можем оказаться в самой его чаще.

По-моему, ничего странного. Собака тоже ходит за человеком. И корова, если ее вовремя не подоить.

- Лес не корова. От древесников он зависит гораздо меньше, чем они от него.

- Ты думаешь, что это важно?

- А почему бы и нет?

- Ты забыл, для чего мы здесь. Нам нужно выявить причину возникновения урагана, вот и все!

- У меня есть одна гипотеза. Древесники жили в лесах так долго, что, возможно, стали частью их организма. Поэтому всякая распря среди них в первую очередь угрожала Лесу. Кстати, таких понятий, как "корысть" и "жадность" в языке древесников не существует, так же как и "горе", "зло", "ненависть". Представь, что твои руки начнут враждовать с головой или ногами. Кому это понравится?

- Симбиоз, биоценоз, фотосинтез, хлоропласт, - сказала Вика. - Мне они еще в училище надоели! Давай хоть сегодня не будем об этом думать.

- Давай, - обиделся Сергей.

- А ты знаешь, мне Марс не понравился. Та же Сахара. Камни да песок.

- А Лес! Можно прямо сейчас сходить!

- Сходи один, пожалуй. Я так сильно устала. Вот эти штучки прикрепи к веткам, а эти - зарой под корни. Только не перепутай. Я тебя за это поцелую. Но только не сейчас, а когда вернешься.

Когда Сергей вернулся, она уже крепко спала в своей комнате.

Наутро у Сергея была запланирована экспедиция в самую чащу Леса, туда, где погиб Тахтаджян. Так и не дождавшись, когда проснется Вика, он отправился один. Кочующие побеги за последнюю ночь сильно подросли, да и в самом Лесу чувствовалось какое-то оживление, похожее на то, что бывает ранней весной в земных лесах, когда соки начинают двигаться по древесным сосудам. В лесной чащобе было сумрачно от плотного переплетения ветвей. Материнские побеги, все как один штопором закрученные вправо, напоминали чугунные опоры какого-то фантастического моста. Корни и грунт вокруг них были залиты остекленевшей смолой. Если у Леса имелось что-то похожее на мозг или центральный нервный узел, то он находился именно здесь. Обычный инструмент не брал кору материнских побегов, и Сергею пришлось прибегнуть к помощи лазерного манипулятора (боли Лес не ощущал, в иные годы лесовики выедали до трети его биомассы и еще столько же тратилось на другие нужды). Взяв пробы, он в образовавшиеся отверстия вставил датчики.