Юрий Брайдер - Щепки плахи, осколки секиры

Весть о предстоящем обеде была воспринята присутствующими с куда большим энтузиазмом, чем все сказанные перед этим речи.

– Не верю я в этот народ, – вздохнула бабушка, когда гости вплотную занялись трапезой. – Честно сказать, я и в свой собственный народ уже не верю. Плетью их станешь сечь – руки лижут. А добро им сделаешь – кочевряжатся…

– Подобные проблемы, Анна Петровна, волновали многих великих политиков и до вас, – сказал Лева. – Вспомните хотя бы суждения Годунова в изложении Александра Сергеевича Пушкина. Народ он называл неблагодарной чернью. И очень от этого страдал.

– Так то совсем другое дело, – зевнула изрядно притомившаяся Анна Петровна. – У твоего Годунова смертный грех на душе висел… А я в общем говорю. Не с царевых позиций. Слеп наш народ и глух. Разумными словами его не проймешь. Зато всякой ересью очаровать можно. А уж за тем, кто его очарует, он куда хошь пойдет. Хоть в рай, хоть в пекло…

Обильное угощение, как выяснилось, может способствовать не только расстройству пищеварения, но и процессу принятия политических решений.

Впрочем, решение получилось какое-то куцее, двойственное, «паллиативное», как выразился Лева Цыпф.

Перво-наперво предлагалось послать в Хохму разведчиков, чтобы на месте убедиться в том, какая именно беда постигла соседнюю страну.

Идею немедленного переселения в Эдем совет вождей начисто отверг, хотя было решено, что к этой теме можно будет вернуться, когда приметы надвигающейся вселенской катастрофы станут очевидными.

Не получил поддержки и план широкомасштабного похода против аггелов. Одни ссылались на ожидаемый вскоре отел скота, другие на недобрые знамения, третьи на недостаток воинов. Лишь благодаря нажиму Анны Ивановны вожди согласились сформировать из добровольцев экспедиционный отряд, предназначенный для рейдов на территорию Отчины. Кандидатура его вождя пока оставалась открытой, но советником с правом решающего голоса был заранее назначен Цыпф.

Он тут же уточнил, что военные действия могут начаться только по предварительной договоренности с лицами, на то уполномоченными.

– Хитро ты, милок, выражаешься, – заметила Анна Петровна. – Ну да ладно, у каждого свои слабости… Как будете уходить, Унду с собой захватите, – она кивнула на девушку, недавно напоившую Леву противоядием. – Она девчонка шустрая и в Отчине уже не раз бывала. Когда момент подоспеет, вы ее с весточкой ко мне пошлите. Будет вам тогда спешная помощь. В крайнем случае я своих человек триста подошлю.

– Только пусть оденется поприличней, – Лилечка окинула полуголую арапку критическим взглядом. – Платьице там какое-нибудь, белье, ботинки…

– Могла бы и не напоминать, – проворчала Анна Петровна. – Сарафанчик я уже приготовила, а белье и ботинки ее надеть не заставишь. Да и зачем… Пятки у нее тверже твоих подметок, никакая колючка не проколет. А белье для непривычного человека хуже, чем вериги… Ты только в Отчине присматривай за ней.

– В каком смысле?

– Чтоб не баловала. Девка она хоть и смышленая, но горячая. Как-никак, африканская кровь. Здесь-то нравы вольные, под каждым кустиком брачное ложе… А в Отчине народ строгий. Еще распутницей ее ославят.

– Только этого мне не хватало, – вздохнула Лилечка. – Впрочем, есть у меня один человек на примете. Смыков, бывший милиционер. Ты его, наверное, знаешь. Большой специалист по надзору за горячими девушками.

– Все шутки шутишь, внученька… Ничего, скоро сама поймешь, что Унда девка незаменимая. До реки-то вас мои люди проводят, а дальше втроем пойдете. Учти, она грузы носить мастерица. Пуда два спокойно на голове попрет.

– Какие у нас грузы, – пожала плечами Лилечка. – Один рюкзак на двоих, да и то полупустой.

– Неужто ты, родная, думаешь, что я тебя вот так налегке отпущу! – всплеснула руками бабушка. – Нет уж, одарю, как персидскую княжну! И шубами, и золотом, и камнями.

– Спасибо, конечно, да только не ко времени мне все это, – вздохнула Лилечка. – Не на курорт ведь отправляемся, а в мясорубку…

– Погостили бы еще с недельку…

– Мы бы с удовольствием, да нельзя. Нас уже, наверное, в Отчине заждались.

Паровоз потерял ход, не дотянув до станции Рогатка километров пятнадцать,

– лопнул какой-то паропровод. Жердев еле спасся, спрыгнув на ходу под откос (хорошо хоть, что беда случилась на затяжном тягуне и скорость была невелика).

Добровольные помощники машиниста отделались небольшими ожогами и легким испугом. И от первого, и от второго их врачевали самогоном.