Василий Лягоскин - Каменный гость. Пятая книга о Серой Мышке

– Ну что ж, – решила она, – пора перекусить, а заодно… повеселиться.

Скоро в ванной уже журчала вода; Наталья смывала с гладкой кожи невидимую липкую паутину, которой – сами того не подозревая – оплетали ее тело японские контрразведчики и доктора. Оплетали своими словами, прикосновениями, грубым вторжением в ее внутренний мир. Сама же она сейчас улыбалась, предвкушая какое-то действо, пока еще не понятное, которое должное было соскрести с тела и души эту паутину до самого последнего клочка.

– А хотя бы и небольшую драчку устрою, – решила она, наконец; яростно, до красноты, вытираясь большим полотенцем, – заодно проверим, насколько ценит своего дорогостоящего «агента» отдел полковника Кобаяси.

На улицу, навстречу огням и реву автомобилей, вышла холеная израильтянка Ирина Руфимчик, представительница той немногочисленной прослойки богатейших людей, которые в любой точке мира чувствуют себя хозяевами. И дают это понять окружающим.

Серая Мышка не сомневалась, что каждый ее шаг сейчас отслеживается; что невидимые нити радиорапортов стекаются в логово паука, каким она окрестила для себя полковника. Потому она, быть может, и вышла навстречу прохладной токийской ночи с улыбкой настолько вызывающей, что практически каждый мужчина – и японцы, и иностранцы, которых в этом столичном районе было предостаточно – оглядывались, и провожали ее задумчивыми взглядами. Еще более восторженно, с глубоким поклоном и обещанием в глазах выполнить любое пожелание госпожи, встретил ее привратник ресторана. Наталья не стала утруждать память, вспоминать, как правильно называется его должность; ей хватило того, что легкое недоумение (в «Ихиматсу» не принято было ходить женщинам; особенно без сопровождения мужчины и повелителя) тут же сменилось подчеркнутым уважением.

И вот она сидит в отдельной кабинке, устроенной так хитро, что при желании можно было разглядеть, кто веселится здесь этим вечером, в то время, когда ее саму могли увидеть лишь служители, и то после вызова.

– Точнее, служительницы, – поправила она себя, с некоторым удовольствием следя за ловко семенящими меж столиками гейшами.

Одну из них она узнала даже со спины; узнала к собственному изумлению. Ведь она считала, что Мика не пережила того вечера, когда Серая Мышка попала в мышеловку – слишком уж убедительно выглядели кровоточащие раны на ее груди. Но вот она плывет по проходу, и у Натальи не возникло никакого желания окликнуть ее. А вот немного размяться, утрясти и уложить «поудобнее» в желудке те яства, что уже успела оценить… И еще – позабавить, а заодно и озадачить «зрителей», что ждали, быть может, от нее вот такой выходки. Зрителей, присутствие которых она ощущала чувством, названия которому не было ни в русском, ни в японском языках.

В качестве жертв она выбрала одну из компаний, которые уже достаточно вызывающе шумели в двух кабинках. И, если в одной из них развязно выкрикивали что-то пьяными голосами молодые японцы (что уже само по себе было удивительным), то во второй кто-то громко распекал собеседника на чистом русском языке. И голос этот был хорошо знаком Мышке; она слышала его недавно в самолете, в рейсе «Москва-Токио».

– Ага, – поняла она, – депутат все-таки добрался до настоящих гейш. Ну и как они тебе?

Последний вопрос, хоть и не предназначался до ушей соотечественника, потому что прозвучал чуть слышно, скрывал в себе изрядную долю издевки. Мышка, на собственном примере изучившая особенности поведения истинных гейш, знала, что максимум, что мог получить от Мики Николай Степанович – это чашку чая своеобразного вкуса… ну, еще утонченную беседу на незнакомом ему языке. Означенная гейша как раз семенила мимо этой кабинки с одухотворенным лицом (словно продолжала с кем-то какую-то беседу о вечных истинах); толстая ручища вдруг протянулась сквозь приоткрытую декоративную дверцу, и онемевшая от неожиданности женщина одним могучим рывком влетела в «отдельный кабинет». Но – надо отдать ей должное – не заверещала в ужасе; даже не пискнула. Вот так же когда-то она молча терпела посягательства двух американских солдат на собственную честь и не знавшее мужских ласк тело. Тогда агент три нуля один вовремя подоспела на выручку. И теперь уже готова была встать с места, и неторопливо войти в соседнюю кабину – в тот самый момент, когда твердыня женской добродетели уже будет готова поддаться жаркому нетерпению иноземца. Наталья даже чуть пожалела, что именно русским придется отведать ее «праведный гнев». Вот эта заминка и позволила вмешаться в конфликт, рожденный избытком выпитого саке, и раздраженностью российского парламентария, другим «Робин Гудам». Та самая компания японских молодчиков, в которых горячительного, скорее всего, плескалось не меньше, выскочила из собственного мирка, окруженного тростниковыми циновками, и столпилась у входа в мир, где Мика уже начала невнятно подвывать.