Ирина Ванка - Секториум

— Повернись к монитору, — сказал Вега.

Я повернулась. Нет, это был не монитор, а рама с трехмерным изображением внутри. Ящик с привидениями. На клавиатуре имелась приставка с дополнительным пультом, который я тоже видела впервые. Когда машина обратилась ко мне с просьбой положить ладонь на сенсорную панель, я растерялась.

— Она тебя дактелоскопирует, — объяснил Вега. — Будешь иметь доступ в сеть.

— Сделаем тест? — спросил компьютер и нарисовал объемный иероглиф.

— Вы мне скажете, с каким языком работать?

— Когда придет время.

— Не с китайским?

— Смотри в поле экрана, — сказал шеф.

Иероглиф превратился в чертика, который тряс шевелюрой, показывал язык и чем-то напоминал типа, который умчался лифте. Он так же бессовестно смотрел мне в глаза. Я отвернулась, чертик перебежал за взглядом в угол экрана. Я повернулась в другую сторону, — чертик ринулся в противоположный угол, и чуть не вылетел за контур рамки.

— Я думала, «Вега» — название фирмы, — оправдывалась я. — Вы бы сразу сказали… Дело в том, что у меня к иностранным языкам нет способностей. У меня даже с русским «не фонтан», врожденная безграмотность. Как вы хотите меня тестировать?

Шеф стоял, глядя в стену там, где должно бы находиться окно. Ни одного окна в офисе не было, ни в одном из доступных глазу помещений.

— Смотри в поле экрана, — повторил шеф, — там все подсказки.

Никаких подсказок там не было. Что делать? Зачем я здесь нахожусь? Как мне реагировать на объект в «поле»? Чертик захотел играть в салочки. Он попросту издевался надо мной, прятался в лабиринтах, окапывался, запирался, требовал, чтобы я поймала его, и гадко хохотал, видя мои бесплодные усилия. В конце концов, я поймала его рукой, но чертик сжался, выскользнул и оказался на крышке. «Ну, нет! — решила я. — Это против правил», и накрыла его карандашницей. Чертик снова запрыгнул в компьютер.

— Достаточно, — сказал Вега.

— Сейчас… Я знаю, как его достать.

— Его нельзя достать.

— Можно, можно… — уверяла я начальника и строила засаду из карандашниц и книжек.

— Это тест на контакт. От ловкости здесь ничего не зависит.

— Какой контакт? — удивилась я, и ловушка рухнула на панель. Поле экрана зарябило иероглифами.

— Тест на сближение с неизвестными биологическими объектом.

— Вот это… — удивилась я еще больше, — живой объект?

Вега улыбнулся.

— Ты предположила это… Ты полезла за ним руками в компьютер…

— Не надо было этого делать?

— Рискованное поведение не всегда рационально.

— Он сам выскочил из рамы… — возмутилась я. — Ему можно, а мне нет? Тогда объясните правила.

— В твоей работе правил быть не может, только интуиция.

— Наверно, я не тот специалист, которого вы искали? — догадалась я.

— Для этой работы мне нужен человек с определенным типом восприятия. Возможно, я ошибаюсь. Когда нет выбора, приходится рисковать. У тебя выбор был…

Когда я развернулась к экрану, чертик махал платком и утирал слезу, скорбя о моем проваленном тесте.

— Это рефлексивная голограмма, — объяснил Вега. — Аналог такого устройства появится на Земле к середине двадцать первого века.

Он подождал, пока я усвою информацию своим «асимметричным» сознанием. Эту асимметрию я впервые ощутила физически: вроде бы уже понимаю… но с другой стороны неуверенна, что понимаю правильно. Оба полушария вскипели одновременно и были отправлены остывать в холл напротив. Вега пошел в конец коридора к гуманоиду в респираторе и имел с ним продолжительный разговор. От Веги остались очки и трубка мобильного телефона. О таком чуде техники я уже слышала, теперь оно лежало передо мной, но я опасалась распускать руки. Я только приблизилась, чтобы рассмотреть. Кнопки забавно троились сквозь линзы. Вега пропал из вида, никто не наблюдал за новой сотрудницей. Я прикоснулась к стеклам очков, но это были не стекла. Это была резина, выплавленная линзой. Все в этом офисе было обманом. Даже очки не были очками, в них все плавало перед глазами. «Может, и реальность не является реальностью? — осенило меня. — Может, мне только кажется, что я живу?»

Холл, в котором меня оставили отдыхать, мастерски имитировал привычный мир: диван, столик, заваленный журналами; фикус в деревянной кадке и пустая бутылка, оставленной кем-то на книжной полке под ветками разросшегося плюща. Первый рабочий день тянулся в неопределенности. Неизвестность хуже головной боли усугубляла без того тревожное настроение. Поверх журналов лежал «Плейбой» с обнаженным бюстом на обложке. Этот факт настораживал, навевал неожиданно гадкие предчувствия, пока Вега не вернулся и не убрал «Плейбой» в дипломат.