Вадим Караваев - Наследие предков. Том 1. Горы будут молчать

Попрощавшись с товарищами, трое казаков во главе с атаманом Самохваловым осторожно пошли к входу в штольню, соорудив самодельные факелы из кусков маскировочных халатов убитых фрицев, намотанных на палки и пропитанных найденным в рюкзаках у неприятелей керосином.

У самого входа атаман подал знак товарищам остановиться. Колька с Володей, несмотря на опасность задачи, ясно понимали, что атаман не бросит их просто так на верную смерть, и очень надеялись, что козырей в рукаве у батьки припасено немало. Что дальше стало происходить с Сергеем Харитоновичем, было по большей части неведомо для них. Точнее сказать, загадкой были внутренние процессы, которые начались у атамана. Тот, подойдя вплотную к входу, вдруг странно вытянул макушку вверх, опустил взгляд вниз, заметно присел, чуть расставив руки в стороны, развернул обе ладони, как бы намереваясь загрести что-то в охапку, и словно поплыл по направлению к зловещей темноте тоннеля. Губы атамана чуть заметно шевелились, бормоча какие-то непонятные слова то ли молитвы, то ли заговора. Через секунду от его тела в разные стороны пошла вполне осязаемая волна, похожая на дуновение теплого ветра. У товарищей атамана было ощущение, что его тело вдруг приобрело огромные размеры и заполнило все вокруг на десятки метров.

Когда силуэт Самохвалова полностью исчез во мраке, вслед за ним осторожно пошли Володя с Колькой, забросив ППШ и снайперский карабин за спину и держа в обеих руках пистолеты ТТ. Казаки не раз вживую наблюдали, как атаман входил в подобное состояние, начиная видеть и чувствовать даже те предметы и людей, которые были скрыты от взора. Володя, будучи снайпером, часто в одиночку пробиравшийся забавы ради в тыл противника подстрелить какого-нибудь важного фрица и навести шороху в рядах неприятеля, хоть и обладал отменной интуицией, не раз спасавшей ему жизнь в суровых переделках, но подобных навыков даже близко не имел. А вот молодой Колька унаследовал весьма хорошие задатки, при должном развитии которых, он вполне смог бы даже превзойти умения атамана. Мало того, что Колька мастерски мог навести «морок» на окружающих так, что те часто вообще забывали, кто они и что вокруг происходит, кроме этого он еще частенько, даже не взглянув в сторону врага, мог безошибочно определить его месторасположение, несмотря на то, что враг находился в нескольких верстах. Имевший весьма яркую внешность – высокий, чернявый, широкоплечий, с озорным взором и болтливый до ужаса – Колька не пропускал мимо ни одной юбки. Да и чего уж греха таить, эти самые юбки, отвечали ему взаимностью даже тогда, когда, казалось бы, окружающая обстановка ну никак не способствовала воспоминаниям о заложенном матушкой-природой основном инстинкте.

Так однажды в сентябре 1941 года Колька со Степанычем, возвращаясь из вражеского тыла, забрели в захолустном городке в штаб какой-то дивизии, спешно эвакуируемый ввиду массированного отступления доблестной рабоче-крестьянской Красной армии. Офицеры штаба, понимая, что прорвавший оборону на данном участке фронта противник вот-вот окажется на пороге, в панике метались по зданию, пытаясь не забыть впопыхах секретную документацию. Во всей этой суматохе Колька вдруг заметил молоденькую смазливую радисточку с роскошной черной шевелюрой и весьма выразительной филейной частью фигуры. Зиночка, судя по заверению пьяного, а поэтому единственного никуда не спешившего в этом столпотворении усатого старшины, руководившего процессом погрузки секретной документации в грузовой ЗИС, оказалась «занятой» самим начальником штаба дивизии полковником Трухановым, а потому практически недосягаемой для претензий остальных защитников Родины, свято чтивших воинский устав и соблюдавших субординацию. Но в виду того, что Колька помимо избыточных и с трудом сдерживаемых чувств к прекрасному полу имел еще и стойкую апатию к уставным взаимоотношениям, подчиняясь исключительно начальнику спецотряда НКВД Самохвалову, информация об имеющих место неуставных отношениях между красавицей-радисткой и начальником штаба никоим образом не смогла повлиять на пламенный порыв молодого казака.

Как и чем заморочил Колька голову прелестной брюнетке, история умалчивает, но менее чем через час взносившийся, словно смерч, полковник Труханов, в суматохе потерявший из виду объект своего натужного воздыхания, ворвался в запертую ленинскую комнату. Сказать, что от увиденного полковника хватил шок – это ничего не сказать. Его дорогую Зиночку на столе рядом с бюстом товарища Сталина, отчаянно любил, − кто бы мог подумать! − сам командир дивизии генерал-майор Кречетов, да еще и ехидно улыбаясь начштабу прямо в глаза. По крайней мере, именно такая картина представилась взору обомлевшего полковника с лицом цвета накрахмаленной простыни. «И это в такой вот ситуации – немец на пороге! А генерал-то, ведь он же вообще баб ненавидел. Да у него кроме усов и не стоит-то ничего еще с гражданской, он сам по пьяни сколько раз признавался. А Зинка, как она могла? Она ж ненавидела Кречетова!» – именно такая кавалькада мыслей разом обрушилась на воспаленный мозг горемычного начальника штаба. Полковник лишь сдавленно промычал: «Извиняюсь!» – и выпрыгнул из комнаты как ошпаренный.