Станислав Мажинский - Дожди мёртвых империй

Она спустилась на седьмой, последний уровень и вышла в тускло освещенный коридор.

«Обычно тут было ярче», – подумалось ей.

Она шла к камере уверенным шагом.

Когда она вошла в сектор с камерами для пленников, то не было ни одного включенного фонаря. Стоял полнейший мрак. Она стояла неподвижно – ее глаза привыкали к темноте.

«Очень странно», – в голову Ягрит закрадывались тревожные мысли.

– Проповедник Йорно? – Голос Ягрит эхом разнесся по коридору.

Ответа не было.

Она постепенно пошла вдоль коридора и заметила, что дверь в камеру «героя» была открыта.

– Йорно? – без особой надежды спросила она темноту.

К ее горлу подкатывала тяжесть. Ягрит ступала осторожно, чтобы ее шаги было не слышно. Она осторожно подошла к двери и из-за нее заглянула в камеру.

– «Герой», ты тут? – спросила она шепотом.

– Да, – ответил тяжелый мужской измученный голос. – Где же мне еще быть?

Ягрит набралась смелости и вышла из-за двери, остановившись в проеме. Висела пугающая тишина, изрядно подкрепленная темнотой. Она вглядывалась в темноту, но безуспешно.

– Извини, я забыла твое имя. А где проповедник? – спросила Ягрит.

– Он приходил… Потом отключился свет. Он вышел проверить, что случилось и до сих пор не вернулся.

– И давно его нет?

– Незначительное время.

– Что значит незначительное время? – с укором задала вопрос Ягрит.

– У меня нет ни окон, ни приборов. Я не знаю что сейчас: утро, день или ночь. Поэтому мой ответ может показаться вам немного странным.

Она не видела его лица, даже его силуэта, но голос его звучал как и вчера. Значит ничего в этом «отключении света» не было, раз «герой» говорит спокойно.

– Ну что ж, – сказала Ягрит, – значит будем с тобой разговаривать о следу…

Внезапно раздался глухой удар и Ягрит рухнула на пол с коротким стоном. На ее месте появился некто, кого скрывала тьма.

Затихающий звук двигателя астагема разбудил Икфо. Залитая ярким солнцем кабина обнажила все уголки, которые ранее были скрыты от глаз – приборы и различные указатели. Он увидел, что Лифион все также стоял за штурвалом, а Долаф на соседнем кресле все еще спал. Икфо вспоминал обрывки путешествия: Даргалион с его огромными башнями – там они делали остановку, даргалионские загородные ореховые плантации, бескрайние зеленые поля, скалистые участки Сагрены – все это было словно частички одной мозаики.

Астагем опустился на воду и тихо шел по течению.

Лифион повернулся к Икфо.

– Разбуди этого, – сказал он, кивая на спящего Долафа.

Икфо увидел глаза Лифиона. Зрачки были не как у обычного человека. Словно художник нарисовал их, а потом капнул на них воды, оставляя разводы.

После того как Долаф был разбужен, астагем уже подходил к причалу, где было несколько одиноких рыбацких лодок. А недалеко от причала начиналось бескрайний океан, куда впадала река. В этих местах русло Сагрены было огромно.

Первое, что бросилось в глаза Икфо, когда он ступил на берег, были пустоши и холмы, уходящие до самого горизонта – с одной стороны, и океан – с другой. Ему было как-то не по себе сразу ощутить столько свободного пространства вокруг себя, так как он был дитя города, и лишь несколько раз в жизни ему удавалось покинуть Лигерхальд. Но все равно в тех местах, где он бывал, жили люди и чувствовалось присутствие жизни. А тут лишь тишина, звуки бьющихся о берег волн и голоса птиц и бескрайние пространства. Причал казался покинутым людьми, как после войны или эпидемии.

С причала сошел Долаф. Он поставил сумку на каменисто—песчаную почву и побежал к небольшому холму.

Лифион живо закрыл кабину астагема и с черной сумкой спустился с пристани. Его живость была столь натуральна, что казалось, что он недавно проснулся, а не вел астагем на протяжении семи парсов.

Лифион живо зашагал по тропинке ведущей меж холмов. Долфав, добежав до холма, начал мочиться, испуская сладостные стоны. Икфо ничего не оставалось делать, как взять сумку Долафа и свою и следовать за Лифионом.

Ребята, – крикнул Долаф им вслед, – у меня тут своя Сагрена появилась.

На лице Икфо появилась легкая улыбка.

Лифион шел впереди уверенным шагом. Икфо казалось, что Лифиону не интересны его напарники, потому что они их не ждал, не спрашивал у них об обязательствах и задачах. Его лидерская позиция и стремительность его действий ставили вопрос о прикладной надобности Икфо и Долафа как напарников.