Юрий Теплов - Спасенному рая не будет. Трилогия. Книга вторая. Голгофа

В Капчагае Исмагилов чувствовал себя в безопасности: он вырос в здешнем бараке, получил здесь первый срок вместе с приятелем, которого судья пожалел и, как несовершеннолетнего, оставил на воле. А был он моложе Исмагилова всего-то на полгода. Теперь приятель носит погоны с двумя просветами и двумя звездочками, рулит всей местной полицией и регулярно получает от авторитетного дружка зарплату, превышающую официальную.

Об этом доме никто в Алма-Ате не знал, даже Вика, которую Доктор выкрал и, наверняка, снова хочет засунуть в бордель. Братки прочесали всех проституток, но про Вику пока никому ничего не было известно.

Обиду и злость на бывшего партнера Исмагилов глушил первое время водкой. Потом опомнился, выгнал в сауне алкогольную муть и стал строить планы отмщения. Перво-наперво – надо вернуть Вику, а уж затем уделать Доктора вместе с бородатым москвичом. Если подфартит, мочкануть и генерала-колобка, ввязавшегося в разборку на стороне Доктора. Мочкануть и слинять с общаком и Викой в другую республику, где его не знают.

Исмагилову было наплевать на то, что в крутой разборке он может потерять не только оставшихся корешей, но и свою жизнь. Он давно свыкся с мыслью, что жизнь – копейка, однако берег ее, как мог. Теперь же всё кинул на кон: пан или пропал!

Раненого в ногу Штангиста из СИЗО выпустили и определили в городскую больницу. Пацану ясно, что это щучья дурилка, и на приманку Исмагилов не купился: запретил кентам контачить с ним, пускай пока залечивает ногу.

Но из поля зрения Штангиста не выпускали. Засекли у больнички, где он лежал, генеральских стремачей. Каждое утро они, как на службу, приезжали на частном «москвиче» с шофером-казахом и шастали по хирургическому отделению, как по аэропорту.

Исмагилову доложил о них бригадир, с узкой, похожей на тупой клин, физиономией. И погоняло у него было подстать: Колун.

– Одного, любого, доставь живьём, – велел ему Исмагилов.

– Так ведь менты же! – с сомнением отозвался бригадир.

По неписанному закону, мочить их можно было, только когда некуда деваться.

– Два пальца об асфальт! Мочи! – подтвердил Исмагилов.

Талгат, пополнивший агентуру БД-7 под псевдонимом «Таксист», уже и не рад был, что подписался работать на сослуживца. Деньги, конечно, неплохие, но у него есть семья. Талгат знал, чем разборки чреваты. Можно ни за что ни про что загреметь на нары и даже получить дырку с контрольным выстрелом в голову.

Уже несколько дней он возил на своем «москвиче» из аэропорта в больницу двух полицейских. На водилу они не обращали никакого внимания. Болтали, в основном о бабах. Без опаски костерили при нем генерала, которого называли Колобком, и полковника по фамилии Булыга, непосредственного своего начальника.

В больнице они пасли мужика, которого называли Штангистом. Заходили прямо в камуфляже в корпус. Когда Штангист выползал на костылях подышать свежим воздухом, они тоже спускались во двор. Один раз они связались по сотовому телефону с полковником Булыгой и доложили, что клиент звонил Исмагилову, но не дозвонился.

В восемь вечера появлялась смена: вазовская семерка, тоже с частным номером и с таким же экипажем. Талгат отвозил пассажиров в аэропорт и, поставив в известность Ботаника, возвращался домой. Не работа, а болото! Но затаившийся пахан, отказавшийся идти на мировую, не давал чувствовать себя спокойно…

Подозрительный джип обнаружил Талгат, а не менты. Но своим открытием делиться с ними не стал. Зачем усложнять себе жизнь? У них свои дела, у него свои, завязанные на Георгия. В начавшейся разборке у него интереса нет, и он надеялся отсидеться на нейтральной полосе.

Но братки были другого мнения. Джип маячил у больницы до конца смены и последовал за «москвичом» по дороге в аэропорт. Дело запахло керосином, и Талгат на случай нападения изготовился вынырнуть из машины. Дождавшись пустынного участка, джип прибавил скорость и стал настигать «москвича». Тут только менты прозрели.

– Гони! – прокричал старший.

Куда гнать на слабосильной таратайке! Для джипа это было все равно, что соревноваться с велосипедом. Он подрезал тихоходную машину, и Талгат, чтобы не врезаться ему в бок, автоматически надавил на тормоз. «Москвича» развернуло, однако он успел заметить, что тонированные окна джипа поползли вниз, и из салона высунулись два ствола. Не раздумывая, Талгат рывком открыл свою дверцу и выметнулся на асфальт. Когда раздались выстрелы, он уже скорчился за скатом. Укрытие было ненадежным, но грудь и голову защищало.